Событие: Новый мировой беспорядок(Сага о Тёмном Фениксе: Прелюдия)
Часть: 1(из 8)
Он-гоинг: Братство Мутантов
Сюжетная арка: Воссоединение семьи
Номер: 1 - Ценная информация
Автор: Djulian-of-Amberus
Размер: мини(6.000 слов)
Жанр: джен. Гета настолько мало, что упоминать стыдно, ей-богу
Рейтинг: G
Персонажи: Макс Эйзенхардт("Эрик Леншерр", "Магнито", "Магнус"), Рейвен "Мистик" Даркхолм, Виктор "Саблезубый" Крид, Мортимер "Жаба" Тоинби, Кузнец, Кларисса "Блинк" Фергюсон
Предупреждения: AU(Канон умер, дамы и господа, канон умер), возможно, ООС, весь номер - сплошной ориджин всех персонажей.
От автора: Из конца уходим в начало. Настало время для знакомства с главным злодеем и его ближайшими сподручными.
читать дальше1 сентября 2012 г., 13.45.
База Братства Мутантов, где-то в горах на западе Канады.
- Есть!
В маленькой пещере где-то на западе Кордильер, в полной тишине полудня, раздался торжествующий возглас. Принадлежал он мужчине лет сорока пяти, сидевшему за компьютером. Скопировав данные из только что вскрытой им базы, он сразу же вышел из неё, попутно прервав подключение к Интернету. На всё про всё у него ушло не более полуминуты. Учитывая то, чью базу он вскрывал, и в каком состоянии эта организация находилась, его проникновения за это время, скорее всего, не заметили. «И всё же, слишком медленно. В следующий раз могут и сцапать, если в отделе борьбы с киберугрозами будут сидеть хотя бы чуть-чуть большие профессионалы», - отметил про себя взломщик.
Звали его Кузнецом. Смуглая кожа выдавала носителя индейской крови, а шрамы и превосходная физическая форма – ветерана локальных конфликтов. В карих глазах, смотревших ястребиным взором на всех окружающих, чувствовалась то ли усталость, то ли умудрённость. Изнутри он будто бы светился странной первородной силой природы.
Тому было вполне естественное, впрочем, не совсем рациональное объяснение. Кузнец был сыном шамана одного из племён и унаследовал от своего отца способность ходить по Дорогам Снов, равно как и управляться с разнообразными мистическими сущностями, как опасными, так и не очень. Правда, с малых лет его, тогда ещё совсем молодого паренька, привлекала скорее техника, чем магия. Он мастерил различные игрушки, со временем всё более походившие на оружие. Помогал с обмундированием членам племени, пытавшимся вести традиционный образ жизни, изредка охотясь, как встарь. Со временем мимолётное увлечение юноши стало серьёзным занятием. Перечитав огромное количество литературы, получив соответствующее образование, он поступил на службу в армию Штатов механиком. За мирные годы он никак себя не проявил. Его звёздным часом оказалась война в Афганистане. За считанные часы восстанавливая достаточно сложное оборудование, он не раз помогал своему подразделению давать отпор боевикам в горах. Не оставался непричастным и сам, подстрелив не один десяток талибов за те несколько лет, что находился в зоне локального конфликта.
Покинул он её лишь в две тысячи седьмом, проведя в общей сложности в опаснейших горах мира около десяти лет. Покинул как нельзя вовремя: через несколько недель после его прибытия в Штаты началась война совершенно нового масштаба – из Тихого океана вышел Тифон, а из Атлантического – Кронос. В тот период пригодились как мистические, так и технические способности мужчины – вместе с другими шаманами он успешно оборонял Западное побережье от ментальных атак титанов, а в перерывах между ними ремонтировал технику. Продолжалось всё это не слишком долго – около трёх дней, но за это время индеец получил не то чтобы большое количество полезных навыков, но уж точно – серьёзный боевой опыт.
К его сожалению, именно в это время дали знать о себе старые раны, полученные в начале кампании в Афганистане. Бегать же по полю боя, как в ранней молодости, он уже не мог. Вот и пришлось переквалифицироваться из механика в компьютерщика. На этой ниве Кузнец также достиг успеха. Благодаря его деятельности, сосредоточенной на проникновении в ресурсы, так или иначе используемые террористами, удалось предотвратить ряд крупных терактов по всему миру. Карьера его к сорока годам, наконец, пошла в гору.
К сожалению, продолжалось это недолго. После случая с сенатором Келли, которым активно занялись американские спецслужбы, всех тех, кто вызывал подозрение на обладание Х-геном, начали из армии отчислять. Ветеран с его даром как в магии, так и в технологии, оказался одним из первых. На пятом десятке лет, едва вкусив радости жизни в мире и штабе, он сразу же оказался выброшен на её обочину. Деваться ему, не знавшему про школу профессора Ксавье, было некуда. Да и не пошёл бы он туда – слишком сильна была обида на тех, кто уволил его только из-за того, что он отличался от других. Ему куда ближе оказалась идеология противника Чарльза, Эрика Леншерра. Год назад их неминуемая встреча произошла. Так Кузнец оказался здесь.
Занимался он тем, что служил для Магнито неким подобием Церебро, выискивая на просторах всемирной паутины мутантов. Таковых пока было немного: отнюдь не все носители гена Х даже знали о его существовании, а слишком многие оказывались в школе профессора, прежде чем до них успевало добраться Братство. Пополнения оно не знало уже на протяжении очень долгого времени. Впрочем, глава лишь ухмылялся, когда узнавал, что очередная рыбка уплыла в руки Людей Икс. Что за этой ухмылкой скрывалось, индеец догадаться не мог. Но вот отсутствие недовольства читалось явно. И в эти моменты Кузнец понимал: его «работодатель» не испытывал ненависти к своему сопернику, и уж точно не считал его смертельным врагом. Это было странно, но лишь добавляло очков в копилку Магнуса в глазах сына шамана. И, передохнув пару минут, он продолжал работать. Останавливался лишь на отдых и на питание – дело его никогда не терпело отлагательств.
И вот теперь он, наконец, был вознаграждён за свои труды. Ему удалось найти поистине бесценный клад, доставленный ему на блюдечке с голубой каёмочкой. Взлом базы данных Гидры, о которой стало известно после подвигов капитана Роджерса, показал, что двух мутантов держали в Вольфсшанце, на последней базе нацистской организации образца 2010-х. Более того, до неё не обещали добраться ни Мстители, ни Люди Икс. Такая находка определённо должна была порадовать Магнито. Взяв рацию, индеец проговорил:
- Эрик, Кузнец вызывает. Я тут кое-что нашёл… Думаю, тебе будет интересно.
Спустя пару минут каменная дверь отворилась, и в комнату компьютерщика вошёл собственной персоной Макс Эйзенхардт. Или Эрик Леншерр, как он предпочитал представляться.
Без преувеличения, он был живой легендой. Отец-основатель, вместе с Чарльзом Ксавье, Людей Икс, но вместе с тем – их вечный соперник на поле боя не только физического, но и идеологического. Именно он был той силой, что сталкивала мутантов и обычных людей в противостоянии с шестидесятых годов двадцатого века. Силой, которая подталкивала к ксенофобии против носителей гена Икс, но вместе с тем гораздо ярче выделяла на их фоне людей Профессора, которые свои способности использовала во благо всего человечества. Он же оттягивал всю ненависть на себя и на тех, кто принял эту ношу – быть «плохими мутантами», давая остальным возможность жить чуть спокойнее. Но именно страх перед ним и его соратниками во многом и порождал отторжение мутантов. До недавних пор, правда, лишь у тех, кто был непосредственными свидетелями проявления их сил и тех, кто смотрел псевдодокументальные фильмы о борьбе Людей Икс и Братства Мутантов в двадцатом веке.
Но не так давно всё изменилось. После Войны Богов и падения Олимпа количество Homo Superior в мире начало резко расти. Усугубила всё начавшаяся Эра Героев, а вторжение читаури лишь довершило дело. Сверхспособности начали проявляться у слишком многих. Власть была готова к тому, чтобы заговорить о Человеке совершенном всерьёз и публично. Рупором сего действа должен был стать сенатор Келли. Рупором, призывавшим к борьбе, к уничтожению. А тут ещё и Гидра очнулась от векового сна, громогласно возвестив о возвращении нацизма в современном мире.
Сложив два и два, Эрик сделал крайне не радостный вывод. А некоторое время спустя пропал Келли. Явление мутантов было отложено. Ненадолго – но отложено. И хотя Леншерру не удалось внезапным ударом резко увеличить количество детей Атома и обеспечить им преимущество в войне, которая обещала прогреметь очень скоро, относительного успеха ему добиться всё равно удалось. Не остались без его благодарного взгляда действия и представителей другого биологического вида – Стива Роджерса и его соратников, обезглавивших национал-социалистического зверя. Поражение продолжателей дел Гитлера и Красного Черепа было отнюдь не плохой новостью.
Особенно учитывая то, через что прошёл он сам в сороковые годы двадцатого века. Потеря отца, близких родственников, друзей в концлагерях. Матери, которую начальник одного из них, убил на глазах Эрика, пытаясь заставить его проявить способности повелителя металла. Годы изнуряющих опытов в застенках и суток напролёт чёрной работы. Годы, показавшиеся ему вечностью. Годы, после которых он крепко запомнил то, что человеческий род сделал с несколькими десятками миллионов своих представителей за то, что они чуть-чуть отличались от других. За то, что выглядели по-другому. И ему не потребовалось много времени, чтобы понять: с такими, как он, будет то же самое. И даже хуже. Потому что у них был не только другой облик. У них были сверхспособности. А ведь «охота на ведьм» всегда была в списке любимейших развлечений Человека разумного с древнейших времён. Предугадать, что должно было стать с мутантами, труда не составляло труда. И Эрик начал бороться.
Кровавая полоса тянулась за ним десятилетиями. Кого-то он убивал, как своего мучителя из концлагеря, кого-то, как Кеннеди, не успевал спасать. А кого-то ухитрялся – того же Кузнеца.
Его земной путь насчитывал уже около восьмидесяти лет, более половины которых он провёл в борьбе. Но глядя на него, такое очень трудно было бы заподозрить, словно какая-то высшая сила берегла Эйзенхардта от старения, готовя его для сражений грядущего. На вид это был мощный, ростом в метр восемьдесят, пожилой мужчина лет шестидесяти, без бороды, с коротко стрижеными волосами, которые то ли поседели, то ли и были ярко-белыми. Лицо было морщинистым. Голубые глаза светились и мудростью старца, и энергией ещё молодого духа Эрика. Вся фигура создавала впечатление чего-то очень могущественного. Слишком уж Леншерр походил на Гэндальфа из «Властелина Колец». Даже одет был в характерно серые рубашку и брюки, а на ногах были чёрные ботинки. Вылитая модернизированная копия Митрандира. По иронии судьбы, Макс был куда больше Саруман.
Подойдя к Кузнецу, он склонился, вглядываясь в монитор.
- Только не гневайся сильно, - предупредил его индеец. Он на опыте познал, что происходило с компьютерами, когда глава Братства Мутантов был в ярости. А сейчас вся ситуация была уж слишком щекотливой.
На экране поочерёдно демонстрировались видеоролики с парнем, метавшимся по узкой камере туда-сюда с космической скоростью, и девушкой, управлявшей движениями каких-то кубиков с помощью энергии алого цвета. А вскоре были выведены и их досье.
- Спокойно, Эрик, спокойно, - обеспокоенно сказал Кузнец, когда почувствовал вибрации в пистолете, прикреплённом к поясу. Он уже успел заметить явное портретное сходство в чертах девушки и Магнуса. Но причина злобы последнего была отнюдь не в этом.
Он даже и подумать не мог о родственных отношениях. Пока что, во всяком случае. Он узнал их мать. Магда Максимофф была его давним любовным интересом. Двадцатилетней давности. И когда он увидел, что Гидра проделывала с её детьми то же самое, что и с ним, только с разницей в семьдесят лет, он пришёл в бешенство. Глаза вспыхнули огнём ненависти, и он еле удержался от того, чтобы крепко сжать весь металл в округе, а заодно – уничтожить ценнейшие данные. Нацисты, значит, не просто выжили, так ещё и переключились с славян, цыган и евреев на мутантов? Нет, это уж слишком. Пришла пора положить этому конец.
- Братство Мутантов, общий сбор! - произнёс Магнито по рации.
***
Спустя минут десять все они стояли на выходе из пещеры, смотря на произносившего речь Леншерра. Их, не считая его и уже хорошо знакомого нам индейца, было четверо.
Самым старшим, не сказать – старым, из всей команды Эрика был Виктор Крид. Ему на этот момент было уже около ста семидесяти лет, и количеству передряг, в которых он побывал, мог позавидовать даже сам Эйзенхардт. Гражданская война в Штатах, две Мировых войны, Корея и Вьетнам. Все их он прошёл от начала(или вступления США или Канады в них) и до конца. Прошёл не один: долгое время бок о бок он шёл с Джеймсом Хоулеттом, своим сводным братом. Пути их, правда, со временем расходились всё сильнее и сильнее. Росомаха пытался быть человеком, пытался убивать как можно меньше, пытался не пользоваться своим даром – когтями – на всю мощь. Постоянно боролся с собой, со своей природой. Саблезубый никогда этого не понимал. В отличие от Джимми, он считал, что если уж родился зверем, то следовало этой возможностью пользоваться. Он не знал пощады, не знал жалости, по складу ума во многом оставался в плену первобытности канадских лесов, в которых они с . Не совсем прогрессивно, возможно, но Виктору это казалось его силой в борьбе против того же Логана: в отличие от брата и соперника, он не ограничивал себя моральными рамками, а следовательно, имел гораздо большую свободу действий. И вы, наверное, спросите: как это не слишком развитое существо могло быть, по мнению Эрика, Человеком совершенным? Магнус бы ответил, что Саблезубый, исходя из его возраста, для Homo superior был тоже самое, что охотники каменного века для современных Homo sapiens. Повадки были вполне соответствующие.
И всё же, даже подобная кровожадность на протяжении более чем ста лет так и не заставила Хоулетта возненавидеть Крида, лишь оттолкнула от него. Настоящая причина была гораздо глубже. Пути их разошлись после недолгого сотрудничества с полковником Страйкером. Джим удалился в канадскую глушь, а Виктор остался работать с Уильямом. И постепенно, в соответствии с его поручениями, устранил всю оставшуюся команду. А потом эти двое разыграли отдельную пьесу со смертью девушки Логана. По своей наивности Саблезубый думал, что таким образом заставит брата стать зверем, понять, кто он есть на самом деле: помощником в этом деле должен был стать гнев. Но на деле всё это было лишь грамотным использованием самого Виктора и столкнуло лбами двух последних членов команды, один из которых пошёл на эксперимент с вживлением адамантия себе в тело, дабы победить другого. Джиму же, правда, первому и открылась правда о том, что на самом деле замышлял Страйкер. Вовремя заявившийся в лабораторию Крид пришёлся как раз кстати. Вместе они одержали победу над подручными полковника. Самого его, правда, упустили, а Хоулетт и вовсе лишился памяти, получив в лоб адамантиевую пулю. Их братство завершилось на этой ноте. Оставалась лишь вражда. Вражда человека и зверя, вражда между ними и внутри них. Вечная, непрекращающаяся битва, благо, что оба уже давно перестали стареть и регенерировали приблизительно с одинаковой скоростью. Тут уж стало не до восстановления родственных отношений. И сколько бы не пытался заставить вспомнить их Саблезубый, Логан никогда не верил ему. Потому что именно он мешал ему начать нормальную жизнь среди людей, всякий раз являясь и руша всё, что пытался выстроить Росомаха. Неужели такой человек мог говорить правду? Вряд ли.
К тому же, Виктор и сам сильно изменился после того случая со Страйкером. В лаборатории полковник ухитрился в пылу боя то ли вколоть ему что-то, то ли вылить на него колбу с каким-то веществом. Что-то из этого определённо произошло. И результаты у этого были самые, что ни на есть, странные. С регенерацией и когтями на пальцах всё было в порядке, но вот внешне Крид стал совершенно другим. Из просто крепко сложенного мужчины с коротким чёрным «ёжиком» на голове он превратился в настоящего смилодона в человеческом обличье, громадину под два метра ростом, телосложением напоминавшую скорее снежного человека. Волосы, усы и борода его резко удлинились, окрасившись в изжелта-белый цвет. Глаза, прежде хранившие хладнокровное спокойствие, загорелись звериной жестокостью, яростью дикаря, пришедшего в двадцать первый век из зари времён. Узнать в этом прежнего Саблезубого было практически невозможно. Он же не слишком огорчался, ибо это сделало его только ближе к тому, кем, как ему казалось, задумала его природа. К зверю, к животному.
В Братстве он оказался совершенно случайно. Быть точным, наткнулся в канадских лесах на Магнито и его базу. После непродолжительной схватки, сопряжённой со словесной дуэлью, Леншерру удалось убедить Крида присоединиться к нему. Сыграл Эрик на том, что главной целью объявил противостояние тем, кто мутантов угнетал и пытался проводить над ними эксперименты. Виктор, помнивший полковника Страйкера, не замедлил присоединиться. Позже, узнав истинную цель Эйзенхардта – доминирование всей расы мутантов над людьми – он ещё больше стал его поддерживать, желая через достижение этого доказать Логану, насколько бесполезными были его стремления.
Магнус, смотря на это вышедшее из глубины веков чудище, порой подумывал, что не таким должен быть Homo superior. Но, во-первых, он не имел большого выбора кандидатов, чтобы заменить Виктора, а во-вторых, тот, при всей специфичности своих философии, характера и облика, представлял из себя весьма ценного солдата, порой способного заменить целый взвод. Огромная сила, отсутствие излишних порой моральных принципов, а также способность к регенерации и врождённое оружие, когти, делало его идеальным «пушечным мясом», бравшим на себя большую часть вражеских ударов, пока противником занимались его соратники. Всё это, вкупе с более чем полуторавековым боевым опытом, не раз оказывалось полезным для Братства, и каждую их операцию Магнито мог с уверенностью сказать, что ничуть не жалел о том, что в своё время приручил этого дикаря.
Как не жалел и о выборе своего главного и самого верного из всех соратников. Рейвен Даркхолм, которую он предпочитал называть «Мистик».
Судьба этой дочери Атома с самого её рождения была, мягко скажем, драматична. Родители, напуганные её синим цветом кожи и необычным узором на неё, считали её монстром, а когда она в один прекрасный день вдруг приняла облик чужого(как они говорили втайне от неё, нормального) ребёнка, и вовсе сдали её в детский дом. Она провела там около восьми лет. Её осматривало множество докторов, не сумевших вылечить её, как они говорили, недуг. Сверстники же часто её дразнили из-за её необычного облика. Стоит ли говорить, что творилось в эти дни с характером девочки, и как она возненавидела всех вокруг в то время?
Но вот ей стукнуло восемь. И с удивлением для себя Рейвен обнаружила, что научилась контролировать свои превращения. Выбраться после этого из приюта не составило труда. Начался новый этап её жизни, несколько лет бродяжничества. Воровство из чужих домов, дни, проведённые на крышах и чердаках и в подвалах, ночи, проведённые под чужими лицами, сокрытие себя от мира. Даркхолм в то время стала взрослой не по годам, и злоба к окружающему миру в ней лишь возрастала.
До поры до времени ей везло. Четыре года она не попадалась ни хозяевам, ни полиции, ни органам опеки. Но когда ей было двенадцать, один раз её всё-таки поймали. Если, конечно, тот эпизод можно было так назвать. Мистик, в очередной раз добывая пропитание, на кухне столкнулась с хозяйским сыном, Чарльзом Ксавье. Приготовилась бежать, едва ли не приказывая ему уступить дорогу, но будущий Профессор Икс так просто не сдавался. Он начал говорить с ней. Рассказал о своих способностях, о том, как и ему было не слишком просто жить, с его-то врождённой телепатией. О том, что ей не нужно было больше заниматься воровством, что она могла брать с его разрешения продукты из их холодильника. О том, что он её понимает. И ему удалось достичь своей цели: Даркхолм осталась в его доме, поселившись на крыше. В ту ночь закончилась самая чёрная полоса её жизни.
Белой, правда, не началось: разве что светло-серая. Чарльз дал ей возможность жить относительно безбедно, еду, пищу и крышу над головой. Протянул руку помощи, разговаривал с ней без тени пренебрежения, свойственной другим людям. Стал её первым настоящим другом.
Увы, всего лишь другом. И связано это было с двумя вещами. Во-первых, на все её намёки или невинные заигрывания он отвечал молчаливым отказом, либо попросту игнорировал. Но это можно было бы стерпеть. В отличие от того, что он, как и все до него, пытался видеть в ней только человеческую природу, пытался оградить её от использования способностей мутанта. Он выделял для себя в Даркхолм именно что Рейвен, а не Мистик. Он так и не сумел принять её до конца такой, какой она была. И всё же, на тот момент он оставался единственной её опорой.
Всё изменилось в шестидесятые. Ксавье решил открыть школу для «одарённых» детей, где планировал собирать мутантов со всех уголков мира и учить их контролировать свои способности. Одним из таких оказался их на взгляд ровесник по имени Эрик Леншерр. Сын Атома, считавший свои умения не проклятием, не чем-то, чего не стоило показывать, а даром, и также относившийся и к её «таланту». С первых дней общения он дал ей понять, что готов принять её такой, какая она есть. А что самое главное, - он полюбил в ней Мистик. Рейвен дорого это оценила. И когда среди первого состава Людей Икс произошёл раскол, она, не задумываясь, примкнула к Магнусу. Изумлённому разочарованию Ксавье она не слишком удивилась: очень уж много он не видел. Как в ней, так и в том, что происходило между ней и Магнито. Чарльз прекрасно видел вдаль на годы вперёд, но, не к его чести, у себя под носом не замечал целых поленниц в глазах. Не сделал он этого и в тот раз.
Начались, пожалуй, лучшие годы в жизни, та самая белая полоса длиной около двадцати лет. И хотя проводили они их то в тайных убежищах, то в горячих точках, спасая мутантов от полковника Страйкера, так и продолжавшего проводить эксперименты. Подобраться к нему самому так и не удалось, несмотря на то, что шпионские навыки Мистик в ту пору достигли своего максимального развития, а уровень эффективности использования ей своих талантов – если не высшей, то очень высокой его точки. С той поры не стало более полезного, универсального, верного и преданного соратника у Эйзенхардта, чем она. Их чувство друг к другу в тот момент также переживало свой расцвет, своё горячее, жаркое лето. Проще говоря, Даркхолм и Леншерр в те годы были счастливы.
Увы, к концу тысячелетия для них наступила осень. Рейвен по-прежнему была красива собой, а вот Эрик старел. Его организм упорно боролся с возрастом, чему активно способствовало врождённое могущество, но, всё же, природа брала над ним своё. Волосы седели, а лицо покрывалось морщинами. Сначала Мистик пугалась этого, но вскоре смирилась. Лишь начала стараться проводить с мужчиной как можно больше времени. И любовь их, как ни странно, лишь укрепилась. Так прошли девяностые и нулевые.
А потом начались десятые. Количество мутантов начало увеличиваться, сенатор Келли был близок к тому, чтобы повторить фразу одного его римского коллеги. Правда, в этот раз она должна была коснуться отнюдь не Карфагена, а вида Homo superior. Братство Мутантов вновь вернулось к активной деятельности. А она вновь могла часто использовать свои способности, лишний раз убеждаясь, что это было не проклятие, а благословение.
Эйзенхардт же, на чьё плечо она сейчас склонила голову, считал благословением её саму. Именно благодаря ей удалось вытащить из самых различных неприятностей множество мутантов, некоторые из которых потом оказались весьма полезны им, а кто-то – даже вступил в Братство.
Среди таких оказался и Мортимер Тоинби. Куда более, впрочем, он был известен под кличкой «Жаба».
Жизненный его путь был, как и у всех в этом зале, далеко не простой. Конечно, через концлагерь, как Магнито, он не проходил, да и на внешность был далеко не столь необычен, как Мистик. Не родился он и в одну эпоху с Джеймсом и Виктором, которых едва не сожгли из-за их способностей. Но ему тоже не слишком-то повезло.
Родился он в относительно спокойную пору для Штатов, восьмидесятые годы. Жить, тем не менее, оказалось крайне непросто.
До пяти лет он казался обычным ребёнком. Порой слишком прыгучим, порой слишком активным, но, в общем и целом, никаких аномалий не проявлял. До того самого дня, когда он вдруг нездорово заинтересовался насекомыми. То есть, он, конечно, и раньше, как и любой ребёнок, любил ловить их, пока отдыхал на природе с родителями. Но одно дело – стрекозы-кузнечики в банке, а совершенно другое – тараканы, мухи и комары, которых маленькому Морти почему-то вдруг захотелось попробовать. Захотелось настолько, что родители, не в силах переубедить своё чадо, были вынуждены идти на восточный рынок и покупать там съедобных членистоногих, попутно то перерывая Интернет на предмет нахождения рецепта приготовления оных, то продолжая отговаривать мальчика от этой затеи. Последнего им не удалось. Самым худшим же стало то, что Тоинби блюдо понравилось. Он даже едва не отказался от всей остальной пищи. Само собой, силком его заставили её принимать, да и он сам едва не умирал с голоду. Но маленького хищника убить в нём так и не удалось. Раз в неделю тараканы стали входить в рацион, а сам он стал заглядываться на периодически попадавшихся в квартире «рыжиков», пытаясь ловить их. В том возрасте это, несмотря на впечатляющие физические задатки, получалось плохо, и на время он был вынужден удовлетвориться тем, что покупали ему отец и мать.
Настоящий кошмар для его родителей начался чуть позже, когда Мортимеру исполнилось восемь. Мальчик открыл для себя свою главную физиологическую особенность: длинный язык, который он был способен выбрасывать из своего рта на несколько метров. После этого всем членистоногим в округе крайне не поздоровилось. Особенно учитывая то, что и пищеварительная система Тоинби сравнительно легко приспособилась к новой еде. Пришлось, правда, тайком отключать противокомариные вилки ночью, но эти насекомые и без того с тех пор стали редко беспокоить родителей Морти, а его самого – радовать вкусом перед сном каждый день. Тараканов в квартире быстро не стало, равно как и мух. Взрослые не могли нарадоваться, считая это не иначе, как чудом. И лишь их сын таинственно улыбался, стараясь не отвечать ни на какие вопросы. Он уже понял к тому моменту, как мама с папой среагировали на истинные причины этого «избавления». Деликатесные тараканы же по-прежнему входили в его меню каждое воскресенье. Постепенно к ним привыкли даже Тоинби-старшие.
Минуло ещё несколько лет. Хищник всё рос, и очень быстро членистоногие перестали удовлетворять его аппетит. Как маленькие плотоядные динозавры, переходившие с возрастом со стрекоз на ящериц, он тоже забросил свою тараканью диету. Ему пришлись по вкусу курицы, индейки и прочая домашняя птица. Мать с отцом такому повороту событий лишь обрадовались. Знали бы они, что их ждёт: несчастные даже не предполагали, что скрывается за слухами о начавшей сокращаться популяцией мелких пернатых в округе.
Гром грянул спустя год или около того. Мама Мортимера, ничего не подозревая, работала в своей конторе, как вдруг раздался звонок. Перепуганная школьная учительница кричала в трубку про то, как Тоинби-младший, только вышедший из школы, буквально под её окном съел маленькую птичку. Последствия были вполне предсказуемы: парня ждала воспитательная беседа и походы по врачам. Те констатировали аномалию, но на вопрос о том, можно ли было что-то сделать, пожали плечами, призвав смириться. Родителям больше ничего и не оставалось. В приют сдавать мальчишку они и думать не могли. Лишь попросили его скрывать эту свою особенность. «Мы всё равно любим тебя таким, какой ты есть. Но другие не смогут этого сделать, Морти», - всхлипывая, произнесла тогда мать. Очень скоро он эти слова вспомнил.
В школе как-то прознали о жертве юного охотника. Учителя, переговорив с Тоинби-старшими, оставили решение вопроса семье, продолжив относиться к сыну, как и прежде. А вот некоторые ученики(вполне характерно для их возраста) активно принялись за травлю. Всячески обзывали, игнорировали, не упускали случая обидно подшутить над бедолагой: превратили его жизнь в самый настоящий ад. С той поры Мортимер замкнулся в себе. Кое-как получив среднее образование, он принял решение уйти в армию, в надежде хотя бы там избавиться от клейма и избавить от него родителей: слава «земноводного отродья» и «мамаши и папаши лягушки» неотступно шла за ними по пятам. Кампания в Ираке, прерванная на восстановление последствий битвы с Кроносом и Тифоном, пришлась как раз кстати. Больших трудов ему стоило вымолить это бегство от мира у матери и отца. Оливия плакала, Кайл едва сдерживал слёзы. Но, в конце концов, всё же отпустили. Для них жизнь стала не лучше, учитывая то, что после отъезда парня они сменили место жительства, уехав в другой город. Страх за сына овладел ими, и два года они жили в постоянной тревоге за него.
И, говоря честно, боялись они всё же зря. Будучи искусным охотником, Мортимер быстро приглянулся боевым товарищам, добывая еду там, где пасовали даже местные. На его странности здесь, в отличие от «гражданки», закрыли глаза. Тоинби был в некотором роде даже счастлив. Но в первый же отпуск отправился к родителям.
Увы, добраться до них ему было не суждено: его и нескольких других мутантов едва не перехватил самолёт Страйкера. И не избежать бы Морти становления очередной жертвой экспериментов, если бы не вмешательство Рейвен, оказавшейся на том воздушном судне лазутчицей.
Это, а также то, что Даркхолм рассказала об идеологии, проповедуемой Эриком, по пути через Атлантику, определило выбор молодого человека. Люди, спасшие его, считали, что он не просто нормальный, а даже один из совершенных, относились к нему, как к настоящей личности. Разве мог он не принять приглашение вступить в Братство после такого? Решение о расторжении контракта с Вооружёнными Силами сомнению и вовсе не подвергалось. Позвонив матери после совершения этого действа и растолковав ей всё, он вместе с Мистик направился на самолёте в Скалистые горы, на базу Леншерра сотоварищи.
К сегодняшнему дню он был уже испытанным бойцом, поучаствовав не в одной операции. Был ранен молнией Шторм и отброшен в воды залива рядом со статуей Свободы. Тогда ему повезло: его подобрал проплывавший неподалёку катер. А вскоре в больницу, куда доставили Тоинби, прибыла Рейвен и забрала его в логово Магнуса, где он продолжил восстановление.
Теперь он стоял рядом с Саблезубым и ожидал, пока Магнито начнёт говорить. Тот же, в свою очередь, оглядывал своих подчинённых, коих перед ним стояло четверо: Крид, Жаба, Кузнец и ещё одна девушка.
Выглядела она не совсем обычно: светло-фиолетовые волосы, широко открытые, невероятно глубокие глаза с безумно яркими зелёными зрачками, слегка вытянутые уши. Всё это сочеталось с совершенно заурядными ростом(около ста шестидесяти пяти сантиметров) и миниатюрной, хрупкой фигурой. Утончённость, проскальзывавшая во всей конституции девушки, особо была заметна на её лице, выдавая уроженку Китай-города в Сан-Франциско.
Звали её Кларисса Фергюсон, а прозвищем было «Блинк». Она была самой молодой из всех здесь присутствующих: ей лишь недавно исполнилось восемнадцать. Она же была и самой неопытной: ни разу не участвовала в боевых операциях Братства, во всяком случае, лично.
Следует, правда заметить, что в них от неё толк был не слишком большой. Главных причин тому было две: во-первых, специфика её способностей, во-вторых, уровень владения ими.
Существовала, впрочем, и ещё одна. О том, что Кларисса – мутант, знало очень мало людей. О том, какую важную роль она играет в команде Магнуса, - только эта самая команда. Такой козырь Леншерр просто не имел права раскрывать, предпочитая до поры до времени держать в рукаве и скрытно пользоваться им. Фергюсон же такому отношению к себе только радовалось: то, через что ей пришлось пройти меньше года назад, надолго отбило азарт и тягу к приключениям.
Она, следовало заметить, и раньше ими не отличалась. Торопливая, шумная, не дававшая отдыха жизнь в Чайнатауне, конечно, пробуждала мечты о далёких землях и прочую романтику, но большую часть времени будущей Блинк было просто не до этого. Будучи старшим ребёнком в семье, где таковых набралось аж целых пять, она усердно трудилась едва ли не весь день, каждый день, в буквальном смысле семь раз по двадцать четыре часа в неделю. Утром – школа, днём – помощь родителям по дому и уроки с младшими, вечером – снова учёба. Она уставала, выбивалась из сил, но всё равно работала, не покладая рук: кроме неё, никто бы этого всё равно не делал.
Ситуация не менялась до тех пор, пока Клариссе не исполнилось четырнадцать. Двое подросших младших братьев взяли на себя часть её забот. Она, впрочем, от этого стала занята не меньше: возросшие потребности у всех пятерых детей требовали увеличения семейных доходов. И поскольку мать с отцом и без того шли на совмещение, обеспечивая всех семерых, пришлось девочке начать подрабатывать в свободное от учёбы и домашних обязанностей время. Изменение на недолгое время выбило девушку из колеи, но быстро сказались менталитет и то ли врождённая, то ли приобретённая за годы склонность к труду в режиме нон-стоп.
К шестнадцати годам такой ритм жизни и вовсе стал для неё привычным. Даже готовившееся поступление в колледж её практически не волновало: она и без того из-за занятости мало общалась со сверстниками. Куда хуже стало то, что на неё стали заглядываться. Нет, конечно, то, что помогали порой нести сумку до дома, несказанно радовало. Но когда такие невинные действия становились слишком настойчивыми, приходилось идти на очень, очень долгий разговор с ухажёром. Те не обижались: кто-то даже продолжал нести свою бесполезную вахту.
Но это были одноклассники. С ними она могла быть честной и резкой, ведь никто из них даже в мыслях не мог допустить того, что попытался бы взять своё силой. Они довольствовались приятельскими отношениями и в шутливых пари обещали всё же завоевать её… лет через восемь, когда Фергюсон придёт пора создавать семью. Она на эти громкие фразы внимание обращала редко, и лишь тихо улыбалась. Кто знал, в конце концов, может, кто-то из них и сдержал бы своё обещание? Выяснению этого помешали два обстоятельства, ставшие для Клариссы судьбоносными, а заодно обрушившие надежды парней.
Как-то раз, когда она возвращалась вечером с работы, за ней увязался незнакомец. Было прохладно и темно: в Сан-Франциско тогда пришла зима. Она ускорила шаг. Мужчина последовал её примеру. Она побежала. Он – за ней. О целях его она даже и не думала: всё было слишком очевидно. Неудачный поворот в переулок привёл её в тупик. Надежды не было практически никакой.
Вдруг она почувствовала, что в её руках концентрируется какая-то энергия. На испуг или удивление времени не было. Она попыталась направить её вперёд, на преследователя, уже готовившегося прижать её к стене. К то ли сожалению, то ли радости Фергюсон, с ним ничего не произошло, зато перед ней открылось пространственное окно – портал. Прямо к крыльцу её дома: во время «выстрела» она подумала, что хорошо бы ей сейчас быть там. И, видимо, мысли её материализовались таким странным способом. Ни секунды не мешкая, скорее инстинктивно, чем осознанно, она прыгнула по направлению к вожделенной двери. Как раз вовремя: от шока очнулся мужчина, гнавшийся за ней. К его несказанной печали, «короткий путь» за девушкой закрылся сразу же.
О произошедшем она умолчала, ничего не рассказав ни родителям, ни братьям и сёстрам, ни знакомым. С того дня, правда, начала тайком испытывать свои способности: докуда ей удастся добраться с помощью порталов? Выяснилось, что путешествовать она могла по всей Земле. Но пользоваться этим пока Кларисса не захотела, ограничившись быстрыми перемещениями в школу, на работу и домой, экономя в день пару часов на отдых или дополнительные занятия, коие стали необходимы в связи с готовящимися экзаменами.
Неизвестно, благодаря этому или нет, но, получив A по всем сдаваемым предметам, девушка поступила в колледж, где и продолжала учёбу, ничего не подозревая, ещё два года. Ей даже удавалось держать умения в тайне. Для этого, правда, приходилось отходить от здания, где она училась, на пару сотен метров, в злачные уголки того района, телепортируясь в такие же в других кварталах.
И однажды она об этом пожалела. Нет, на неё не напали бандиты или насильник, нет: всё оказалось в некотором роде даже хуже. То было время борьбы Гидры со Стивом Роджерсом и его напарниками, которое весьма удачно использовал Уильям Страйкер, развернувший деятельность по захвату мутантов для проведения экспериментов на новом уровне. Его агент за пару дней до того обнаружил Блинк, и за ней приехал фургон. Двое молодчиков, выскочившие из него, сгребли её в охапку и увезли с собой в лабораторию полковника.
Но Клариссе повезло. За машинами Страйкера в то время уже следили внимательные глаза Кузнеца, который, взламывая одну камеру наблюдения за другой, отслеживал их путь. Боевая группа под руководством Эрика атаковала фургон внезапно и быстро, с лёгкостью и тремя жертвами отбив у похитителей Фергюсон. Леншерр предоставил ей выбор: попытаться жить нормальной жизнью, трясясь за себя и своих родственников, или же присоединиться к нему. Кларисса, за время пребывания связанной успевшая понять, что ей спокойно находиться в Сан-Франциско больше не дадут, особенно учитывая её дар и наверняка огромное желание Уильяма обладать столь ценной пленницей, без толики сомнений приняла его приглашение. Отчислившись из колледжа, уволившись с работы, попрощавшись с роднёй, подробно объяснив, что к чему, она открыла портал и переместилась на базу Братства.
Она не слишком ревностно поддерживала идеи Эйзенхардта. Но она была обязана ему. Обязана своей свободой и своей жизнью. В этом был залог её преданности и верности этой команде мутантов. Магнус, прекрасно это понимая, старался не вовлекать её в операции напрямую, ограничиваясь помощью с перемещениями. Хотя он был уверен, что быстро открывать порталы на поле боя она тоже бы сумела, давая соратникам огромное преимущество в схватках, рисковать и использовать её он всё же не хотел. Тренировать её времени не было, а терять такого драгоценного мутанта, да к тому же, юную девушку, он не считал для себя приемлемым. Уж в чём-чём, а в заботе о ближних Макса упрекнуть было нельзя.
И в этом, пожалуй, заключался секрет всех успехов Братства. Это был целостный коллектив, основанный на доверии и верности, спаянный практически родственными узами. Каждый из здесь присутствовавших был многим обязан Эрику, и был здесь не потому, что до конца разделял его мысли о будущем рода Homo, а потому, что один, конкретный H. superior спас его и дал возможность относительно спокойно жить. При этом у них у всех было много общего, в том числе и то, что у всех была не самая простая судьба. Они находили утешение рядом друг с другом, они радовались и горевали вместе. Они стали друг другу тем, чего у многих не было: семьёй. А руководителем семьи был человек, который вёл их за собой сквозь тернии к никому пока не видимым звёздам будущего, человек, за которым каждый из них неотступно шёл. Макс Эйзенхардт, Магнито. Глава Братства Мутантов. И когда он заговорил, все глаза сразу же устремились на него.
- У нас новое дело. Мутанты обнаружены в логове нашего главного врага: нацистов, которые лишь недавно восстали из пепла, а теперь решили, что можно вновь издеваться над нашими братьями. Мы им этого не позволим. Завтра же вылетаем в Польшу. День на сборы, ночь на крепко выспаться. Мисс Фергюсон, копите силы. Будете нас перемещать.
- Хорошо.
Кузнец, подготовь для неё фотографии какой-нибудь местности неподалёку от Кентшина. И достань из своих запасников оружие: я чувствую, оно нам понадобится.
- Будет сделано, командир.
- Мистик, посмотри у него в компьютере данные на всех сотрудников Гидры, что там работают. Тебе придётся проникать туда.
- Я знала, что этим всё закончится, - пожала плечами Рейвен.
- У тебя одной такой дар, поэтому извини уж, - отрезал Магнито. – Мортимер, Саблезубый – потренируйтесь пока.
- Угу, - ответил Крид.
- Как прикажете, - произнёс Тоинби.
- Вот и отлично. Готовность – завтра в 9.00. Спешить не будем. У нас ещё есть много времени. А теперь – разошлись.
Все направились по своим местам. Братство Мутантов начинало подготовку к решающему удару по современным нацистам.