since writing is now outdated (с)
Название: В твоих глазах - серый лондонский дождь
Автор: Djulian-of-Amberus
Фэндом: Автостопом по Галактике(оригинальный цикл романов Д. Адамса)
Размер: мини (9.000 слов/17 страниц)
Рейтинг: PG
Жанр: гет, джен, angst, где-то неподалёку бродил hurt/comfort
Персонажи: Артур Дент/Триша (Триллиан) Макмиллан, Зафод Библброкс/Триша(Триллиан) Макмиллан, Рэндом Дент, остальные упоминаются.
Предупреждения: ООС, пост-канон, AU, смерть персонажа(как я ненавижу это предупреждение, что за паршивый ходячий спойлер!), библейские отсылки, отсылки к творчеству Джонатана Хикмана, Жоржи Амаду и Роалда Даля.
От автора: ещё один рождественский подарок. Кот, это тебе. В общем, я честно пытался. Я искренне надеюсь, что это не хуже пятой части, хотя о чём это я, хуже пятой части написать просто невозможно. Во всяком случае, персонажей, искренне надеюсь, я не слил. А ещё в конце будет приятный сюрприз. Очень приятный, честно :З Должен же был хоть кто-то это сделать. Ладно, ехали. Начинаем. Ах да, вынесу это в отдельную графу: цитаты взяты из апостола Павла, главы, ЕМНИП, 13й 1го послания к коринфянам.
читать дальше
Иногда Артур задумывался о том, что теория невероятности, на которой построен их Мультивёрс, - самая несовершенная теория в мире. А следовательно, и Мультивёрс их - самый несовершенный Мультивёрс в мире. Мешанина - что с неё взять-то?
Впрочем, вполне может быть, Дент просто капризничал, не находите? В конце концов, уж явно не ему было жаловаться на жизнь. Ведь он сумел выжить в двух уничтожениях Земли подряд, многие тысячи раз убить целого Аграджака, божество, на секундочку, Ненависти, стать героем Вселенной, спасти её несколько раз, заработав уважение половины рас Галактики, и многое, многое другое. Не счастливчик ли? Не баловень ли судьбы?
А ведь он, в дополнение ко всему остальному, даже не спился, когда век его геройствований подошёл к концу. Вопреки всем канонам всех существующих жанров, должно заметить. Кроме, разве что, тех, которые подразумевают под собой счастливый конец в духе "и жили они долго и счастливо". Такого, впрочем, ему тоже уготовано не было.
Вернее, поначалу всё развивалось именно в таком ключе. Когда Земля была уничтожена вогонами во второй раз, он, вместо погружения в абсолютную тьму или вознесения в Бейонд, обнаружил себя живым и здоровым в каюте какого-то космического корабля. На соседней кровати лежала его дочь, Рэндом, невредимая. Из-за стены раздавался голос Форда.
В скором времени появились и Зафод с Триллиан, в облике невероятно счастливой супружеской четы. Второго конца света нежный рассудок Артура не пережил, и оставшееся время на корабле он провёл, летая и кукарекая. Почему он кукарекал, не знал никто. Даже он сам.
В одно из немногих просветлений, случавшихся с ним за этот период, ему успели поведать, почему он не умер. Как оказалось, вся Мешанина, начиная от неразберихи во времени и заканчивая Большим Переполохом Мультивёрса, случилась не просто так. Более того, иного исхода и быть не могло. Ведь произошло явление совершенно чудесное: в пределах одной Вселенной стали известны и Вопрос, и Ответ. Естественно, ничем хорошим это не закончилось. Смешались целые континуумы пространств и времён. Больше не было Порядка - -лишь Хаос, поглотивший всё мироздание вплоть до самой границы с Бейондом. Всё заканчивалось. И момент уничтожения Земли лишь столкнул всё в глубочайшую бездну Армагеддона Всего. Существование первого Мультивёрса прервалось навсегда.
Во всём этом коллапсе уцелел лишь один объект. "Золотое Сердце", космосудно Зафода, появившийся на Земле как раз в то время, когда Форда накрыл приступ истерики, Дент потерял сознание, а Рэндом и Триллиан пытались понять, что здесь вообще делают. Библброкс, подобрав их, завис в пространстве над одной из сотен тысяч голубых планет, приготовившись к тому, что было предначертано для него. Последнему невероятностному прыжку в истории Старой Вселенной, чьё время уже давным-давно вышло.
Когда вокруг всё почернело и ничего не осталось, когда мимо радаров пронёсся ресторан "У Конца Вселенной" и проплыли дельфины. Зафод отдал бортовому компьютеру приказ перемещаться на координату 42 по всем возможным осям. За пределами судна произошёл взрыв чудовищной силы, едва не уничтоживший всё вокруг. Мешанина прекратилась навсегда. Отныне существовала только одна вселенная. Вселенная Всевластителя Зафода Библброкса. Помощницей его, Матерью Космоса, стала Триллиан Макмиллан; всезнающим вестником, глашатаем и исполнителем воли, - Форд Префект. Артур стал Архишерифом, что должен был наблюдать за сохранением Порядка во всех Галактиках, создаваемых Всевластителем. Что было уготовано Рэндом, не знал никто. Или у Зафода не хватило фантазии. Или и то, и другое, вместе взятое.
На первый день не было создано ничего. Как и на второй, и на третий, и даже на тридцать первый. Лишь по истечении медового месяца Зафода и Триллиан Библброкс сподобился на создание естественного света: настолько всем надоели лампы корабля.
И на первый день был создан свет, и зажглись звёзды - и Солнце было вперёд всех звёзд.
С тех пор Всевластитель стал настолько энергично обустраивать новый мир, что пассажиры "Золотого Сердца" перестали его узнавать. Он не был таким активным практически ни разу в своей жизни. Во всяком случае, на памяти тех немногих, кто его знал. Что было наиболее удивительно, этим стремлением создавать были охвачены практически все - и лишь усилившая свою обыкновенную деятельность Триллиан, и Форд, принявшийся за описание законов нового мира с удесятерёнными усилиями. Скучали лишь двое - Рэндом, ибо была совсем ребёнком, и совершенно не представляла, чем себя занять, и Артур, которого не радовало ничего. Ему даже исполнять обязанности, забывая о том, что Триллиан не отлучалась от Зафода, не получалось: контролировать было нечего. К тому же, захватила ностальгия по Земле. Проболтался он только в очередном припадке бреда.
И на второй день завели свой хоровод планеты - и Земля была вперёд всех планет.
И на третий день отделил Всевластитель твердь от воды, и заплескались океаны - и Панталасса была вперёд всех океанов.
И на четвёртый день появились те, кто ел дыхание и кто ел свет, и порождена была поросль разноцветная - и зелень была вперёд всех растений.
И на пятый день появились те, кто ел других, и порождены были живые твари - и те, что были из одной клетки, были вперёд всех остальных,
Затем возникли проблемы. Исходя из логики событий, далее по списку было создание разумных видов. Но по чьему образу и подобию было их создавать? Это вызвало нешуточные дебаты. С одной стороны, разумнее всего в качестве образца было избрать Всевластителя - Зафода. С другой стороны, большая часть обитателей корабля принадлежали, в общем-то, к человеческой расе. Следовательно, Бейондер благоволил именно к таким гуманоидам, и как дань уважения ему, следовало создать первыми людей. Оба довода были столь логичны, что ни одно из мнений не могло одержать верх в течение недель. В конце концов, по всеобщему решению, жребий был брошен. Было изготовлено несколько десятков бумажек с названиями рас - Зафода и всех остальных. Правда, следом возник следующий спор. Кому, собственно, доставать кусочек бумаги, если все на корабле были сплошь и рядом предвзяты, защищая интересы своих рас. Не видя более никаких возможностей для достижения компромисса, Зафод своей волей разрубил этот Гордиев узел.
И на шестой день по образу и подобию никого были созданы в глубинах вод аталантэ, и было у них много королей, и один, с именем Падморин, был вперёд всех остальных.
Королю атлантов и было предначертано решить, какой расе прийти в этот мир вслед за ним. Ничтоже сумняшеся, он протянул руку в сосуд, и вытащил одну из бумажек. На ней горделиво было выведено: Homo sapiens.
И на шестой вечер по образу и подобию Всематери были созданы женщины - и Ева была вперёд всех остальных, и по образу и подобию Архишерифа были созданы мужчины - и Адам был первым среди прочих.
Так закончился первый этап творения новой Вселенной. А вместе с ним -- и пребывание Артура и Рэндом на "Золотом Сердце". Их, более не нужных, высадили на родной планете - Земле, где началась их совершенно новая жизнь - тихая и мирная жизнь отца и дочери вдали от остальных сильных мира всего.
Не сказать было, однако,, что Дент совсем угомонился после шестого дня. Наоборот, он показал себя прогрессивным, смелым, решительным божеством. За считаные годы он вывел цивилизацию патриархов из каменного века в современное ему состояние века электронного. Путь этот был довольно трудным. Пришлось разрабатывать с нуля науку, каким-то образом создавать материальную и духовную культуру, давать людям моральные своды и правила, вдохновлять правителей на законодательства. Не просто так, конечно. Кому-то он дарил бессмертие и подселял к атлантам, затопившим на радостях от прибытия одного из создателей на Землю свой материк и вынужденных жить под водой, кого-то и вовсе селил в своих чертогах, дабы рано или поздно доставать из рукава и пускать в ход. И это работало. Земля прогрессировала, как никогда быстро.
Но в один прекрасный день всё изменилось. Стремительное развитие планеты завершилось, когда Артур понял, что не сможет создать цивилизацию без чиновников. Как бы ему не хотелось, но не мог он уничтожить бюрократический аппарат, не мог избавить своих подопечных от тех же несчастий, что рушились на его бедную голову в ту пору, когда он сам был таким же, как они. А они при этом ещё и роптали на него, обвиняли в том, что он несправедлив к ним, что он забыл о них, вскоре даже стали предполагать, что или его нет, или он просто могущественный инопланетянин, что он самозванец, и тому подобное. Находились сумасшедшие, утверждавшие, что и вовсе способны убить его, развенчать миф и установить могущество Разума.
Но Богу-Надсмотрщику Артуру было всё равно. Он жил в Англии жизнью обычного человека, водившего по утрам и забиравшего по вечерам дочку из школы, целый день слоняясь без дела по окрестностям, выпивая с местными пьяницами, но при этом совершенно не впадал в состояние запойного алкоголика и, к загадке местных сплетниц, ухитряясь оставаться столь же обеспеченным, как и ранее, не работая при этом. Был ли он счастлив? Не до конца. Ему не хватало красивой землянки под боком. И не просто красивой землянки - одной конкретной красивой землянки, Триллиан. К его сожалению, его надежды были обречены с самого начала. МакМиллан была верна Зафоду, и должна была быть верна ему до конца Вселенной. А он был обречен на влачение Гефестова молота до этого же самого момента. С другой стороны, у него была планета, у него был дом, у него была не исполнившая своего предназначения Рэндом, его дочь, вдвоём с которой ему жилось не столь уж плохо. Да, жизнь не была прекрасна. Но это были лишь мелкие неурядицы по сравнению с тем, что ожидало впереди.
Произошло самое страшное, что только могло случиться. Архишериф во время послеобеденного сна проспал падение первого крупного небесного тела. И всё бы было хорошо, разве что самую малость Землю бы покорёжило, да небольшой кусок бы от неё откололся, учитывая то, что небесное тело это было новой Теей, которую Артур по своей глупости создал вместо пояса астероидов, выдумав себе, будто это должно было решить хоть какие-то проблемы, связанные с массовыми вымираниями и прочей ересью, которой так любили запугивать учёные с его далёкой родины, оставшейся в предыдущей вселенной. Не решило. Более того, планета-странник сошла с орбиты и устремилась по направлению к новому Солнцу. А на пути её так некстати оказалась голубая планета. Шесть миллиардов душ в этот момент в едином порыве, вне зависимости от своих взглядов на религию и Дента, как превалирующий аспект этой религии, молились ему, своему прообразу и некогда заботливому отцу, выходившему, выпестовавшему их цивилизацию и их вид. Молились, думая о том, что он-то их спасёт, что он не будет столь жесток, как Бейондер, который, согласно легендам, которые рассказывал Артур, не стал вмешиваться в судьбу любимой планеты. Но Бейондер не имел права вмешиваться. Ведь его Вселенная умирала, и смерть второй Земли была неизбежной частью воскрешения всего Сущего, словно Феникса из мифов ещё той поры. Третья же Земля была ещё слишком молода, чтобы умирать, или терять только-только зародившееся, не погрязшее ещё в коррупции и прочих смертных грехах человечество. И если Артур Потусторонника винил в своё время совершенно зря, то преждевременные проклятья, которые падали в тот момент на его голову, были абсолютно заслуженны им. И были бы заслужены куда больше, если бы не свершилось чудо. Чудо, свидетелем которого были ученики Стэмфордской школы, которую посещала Рэндом. Дочь Архишерифа в тот момент осознала своё предназначение в этом мире. Спонтанно и внезапно пришло к ней это осознание, понимание её миссии, её роли. Решение, которое она приняла в то мгновение, было страшным – прежде всего, конечно, для неё самой и для её отца. Это было практически совершение смертного греха, самоубийства, с её стороны. Она ведь могла всего лишь прибежать домой и разбудить отца, и тот за несколько секунд избавился бы от проблемы. Но лёгких путей она не искала, к тому же, в ней проснулись независимость и подростковый максимализм, а заодно – и комплекс спасителя. Она решила заплатить своей жизнью за жизни шести миллиардов человек, а заодно посмотреть, что находится за таинственной гранью бытия и небытия. Метод для этого был самый, что ни на есть, подходящий – разрушить Тею. Воспарив в небо, Рэндом собрала все свои относительно маленькие, по сравнению с остальными экс-пассажирами «Золотого Сердца», силы и направила мощный энергетический поток прямо к ядру враждебной планеты, разрушив её и отбросив на сотни миллионов километров, на пространство между Марсом и Юпитером, создав пояс астероидов, появления которого так сильно старался избежать Артур. После этого она, согласно её плану, должна была упасть замертво на землю и быть похороненной в ранге первой святой новой Земли. О том, что испытают близкие, она думала мало, что было, впрочем, вполне в её характере.
Однако настоящий итог оказался куда плачевнее, чем она думала. Её душа отделилась от тела и маленьким сгустком энергии витала по орбите. Тело же опустилось в дом Дента и встало, недвижимое, на пороге.
Артур, проснувшись, обеспокоился из-за отсутствия дочери. Набрав её номер, он услышал, как звонок раздаётся за дверью. Открыв, увидел неживое, лишённое духа тело Рэндом с запиской: «Папа, прости». Занеся её в дом, закрыв глаза и уложив на кровать, он, прокрутив ленты новостных агентств, узнал, что произошло на самом деле. И тогда Архишериф, в первый раз за долгие годы своей жизни, заплакал. Теперь у него не осталось никого. Лишь Земля, дух дочки и её тело. Несмотря на все его попытки и всё его могущество, он не смог воскресить Рэндом. Делать было нечего. Он вознёс её тело на орбиту, где летала её душа, переместил туда же множество астероидов и комет, запечатав и похоронив навеки последнее живое существо, которое им дорожило, и которое было, вместе с тем, дорого ему. Придав новому спутнику новой Земли искусственную круглую форму, лишённую кратеров и морей, которые в изобилии присутствовали на старушке-Луне, он вдруг осознал, что неплохо бы было исправить оплошность, допущенную Зафодом, забывшим о том, что многие планеты сопровождали более мелкие небесные тела. Наверное, потому, что рядом с родиной Библброкса таковых не водилось.
И на седьмой день все отдыхали, кроме Архишерифа, ибо тот, одиноко скитавшийся по Вселенной, решил , что никто подобной участи не заслуживал, и создал луны, и одна Луна была прежде всех, и была та Луна некогда дщерью ему, и звали эту Луну Рэндом.
Череда трагедий для Артура на этом закончилась. Когда он вернулся на Землю, его встретили как самого настоящего героя, как спасителя, как своего бога, коим он, в сущности-то, и являлся. Вот только почёт ему оказывали зря. Даже как отцу дочери, отдавшей жизнь за человечество и за невнимательность к своему творению самого Дента. Он ведь ничего не сделал, кроме донорства в прошлой жизни. А то, что именно его ребёнком была Рэндом, было, как следовало из её имени, чистейшей случайностью, не более того. Он понимал это, как никто другой. Но легенду о своём благородстве решил не разрушать. Осознавал, что землянам нужен был покровитель, которого можно было любить, на которого можно было надеяться, в которого можно было верить, и никто, кроме него, им это обеспечить не мог. Артур не был лучшей кандидатурой на этот пост, и уже неоднократно это доказал. Но у него не могло быть ни достойных преемников, ни достойных заместителей, ибо все остальные были богами Вселенной и не могли избрать себе планету, которой можно было оказывать особое покровительство, в отличие от него, скромного, ничем не выделявшегося надсмотрщика.
И с этого момента он уже не отпускал Землю из поля своего вида, не спал, – как оказалось, в силу бытия его божеством, это было вполне возможно, стараясь как можно более незаметно помогать людям, не устраивая сразу царствия небесного, но облегчая участь практически всех и каждого от Арктики до Антарктики, от Панамы до Австралии. При этом он не забывал и наказывать тех, кто нарушал божественные законы, перемещаясь при этом по всей Вселенной. Землян он частенько прощал, все иные расы карал по справедливости, всем же подобиям вогонов воздавал вдвойне. Не был Дент справедливым ко всему и сразу, да и не стремился к этому. Его планета достаточно натерпелась от бюрократов разных мастей и заслуживала послаблений, к другим он был безразличен, а там, где чиновники ставили закон земной выше закона небесного, себя выше народа, нужно было дать знак, что разумные расы шли отнюдь не по тому пути, и что-то надо было менять. Лишившись дочери, последней своей привязанности, Артур отрешился от земли, стал свободным ото всех своих мирских забот. Настоящим богом во плоти.
Откровенно говоря, он теперь оказался и единственным. Он, Дент, несмотря на всю свою неуклюжесть, безалаберность, слабость, грешность и лживость по отношению к своим почитателям, первым достиг этой ступени только потому, что потерял всё и даже больше на веки вечные. Он окончательно обособился в те дни от остальных, прервав все контакты, которые, справедливости ради, и раньше не слишком пытался поддерживать. В те дни ему начало казаться, что его к себе давным-давно зовёт Бейондер, и что ему давным-давно пора окончательно порвать с этой Вселенной, которая была недостойна его, с памятью о влюблённости в Триллиан, что теперь казалась ему слишком низкой и глупой, с памятью о гибели Рэндом, с тем, что чрезмерно сильно тяготило его душу, неподъёмным, тянувшим всё ниже и ниже грузом, не пускающим на небеса, что поднимались выше Мультиверса, небеса, с которых вечно светило непреходящее, бывшее всегда духовное солнце – Потусторонник. И чтобы попасть на эти небеса, он забывался в работе, он выносил всё больше и больше приговоров, он всё больше и больше помогал людям, пока не заметил, что делает за них слишком много, и деяния его уже становились заметны. Тогда темпы были сбавлены, и на недолгое время он оставил свои обязанности. Ему надо было отдохнуть. Разрушив до основания осаждённый журналистами дом в Стэмфорде, он поселился неподалёку от Лондона, где принялся выстраивать свой маленький рай в пригороде столицы Великобритании. Местность вокруг он населил самыми разнообразными фэйри Кары – Человеком-с-Зонтиком, наказывавшим за жадность, Попутчиком, не любившим невнимательность, Старой Леди, защитницей жён от мужей-тиранов, которую частенько путали с Дамой Сострадания, в чьи обязанности входило помогать бесхарактерным, водимым вокруг пальца или просто благородным и несчастным супругам, спасая их от благоверных с дурным характером или стилем жизни, Антикваром Коммивояжёровичем, который занимался преимущественно невеждами, и многими, многими другими. В те дни он освободился от тщетных, лихорадочных попыток забыть о случае с Рэндом, равно как и перестал оправдывать себя. Он лишь смотрел на Луну, вспоминая о том, как мало он провёл с этим случайным своим ребёнком, и думая о том моменте, когда о них вспомнит Триллиан, и когда ему придётся рассказать о том, что он натворил и что их дочери, последнего, что связывало их, кроме воспоминаний о старой Земле, больше не было. Он знал: после этого дня он навсегда потеряет Макмиллан. Но врать ему хотелось и того меньше. Хватило того, что он лгал землянам одним фактом своего существования. Оставалось лишь одно: ждать развязки, само предчувствие которой стало в те дни кошмаром Артура. И это же предчувствие говорило ему, что кошмар наяву произойдёт очень и очень скоро, что вот-вот его любовь прибудет к нему, и вместо радостной встречи произойдёт совершенно безрадостное расставание на веки вечные.
Дент даже уже смирился с такого рода перспективой, когда всё произошло – вдруг, внезапно, совершенно неожиданно. Справедливости ради, его даже никто не предупредил о визите и не дал на моральную подготовку хотя бы день-другой.
Он сидел у окна, смотря на небеса и думая о Бейондере, одетый в домашний халат, когда дверь отворилась. Удивление Артура, вызванное неслыханной наглостью зашедшей, бесцеремонно сломавшей все замки, которые он поставил на дверь, как настоящие, так и магические, сменилось страхом, который Архишериф почувствовал впервые за всё то время, которое прошло с момента Большого Взрыва. Он знал, что бессмертен, и не был испуган перспективой того, что Макмиллан, разгневавшись, его дезинтегрирует, но боялся того, что причинит ей боль, что навсегда потеряет её. И каждая миллисекунда всё приближала его к этому печальному мигу. Внутренние часы его тикали с сумасшедшей скоростью, отбивая жестокий ритм, заканчивавший отсчёт до того времени, когда всё будет кончено на веки вечные.
- А где Рэндом, Дент? – был первый Триллиан вопрос.
- Ну вот так всегда. Дент, помоги, Дент, выручи, найди мне то, Дент, найди мне это, Дент… - договорить он не успел, поскольку был впечатан в стену сильнейшим телекинетическим ударом.
- Где. Моя. Дочь. Артур? Говори, иначе я прямо здесь и сейчас размажу твоё тело о стены твоего же дома, и будешь ты собирать себя по частям следующие несколько тысяч лет!
После этих слов Архишериф окончательно упал духом. Всематерь была совершенно не расположена к нему в этот день. Она и обычно не слишком-то с ним любезничала, но теперь, находясь в донельзя разозлённом состоянии, Макмиллан представляла для него очень и очень серьёзную угрозу. Особенно учитывая то, что он собирался ей сказать, и то, почему она прибыла на Землю уже в гневе и нелюбви не только к Артуру, но и ко всем ему подобным.
Дело-то было, в общем, житейское. Не успели они с Зафодом справить медовый месяц, как Библброкса обуял очередной приступ гордыни. Он был опьянён безграничной властью, он стал вынашивать планы по свержению Бейондера. И без того колоссальное самомнение его увеличилось ещё больше. До Триллиан ему уже просто не было дела, она перестала его волновать, став песчинкой на фоне тех грандиозных комбинаций, что он замыслил. За день до того, как она прибыла на Землю, он и вовсе не стал возражать против того, чтобы она покинула его – дескать, поразвлекались – да и хватит, когда нужно ей будет исполнить функцию рождения ребёнка, он её позовёт, а до той поры она может быть совершенно свободна и делать может всё, что ей будет угодно. А ему она только мешала. Фраза эта была обронена, конечно, не со зла, и оба участника конфликта прекрасно понимали, что лишь эгоистичный характер Зафода и его гордыня не дали тому сразу же извиниться перед Макмиллан и сказать, что не так уж она и была не нужна ему. Вот только роль служанки, а не равной, не устраивала уже её. И, хлопнув дверью, она покинула «Золотое Сердце», оставив Библброкса в полном одиночестве: Форд, получив в распоряжение материал для работы архивариуса, принялся за составление новой редакции «Путеводителя», третьей и «вообще новой, вообще другой» как было написано на её обложке, и покинул судно ещё раньше. Не надевая скафандр, она с огромной скоростью помчалась на свою родину. С мужем у неё опять не сложилось, но оставалась ещё дочка, которой, наконец-то, она могла бы уделить достаточное количество времени.
И вот Триллиан примчалась, наконец, к своему ребёнку. Примчалась, чтобы не застать её дома. Примчалась, чтобы быть вынужденной вновь лицезреть эту кислую, вечно чем-то недовольную мину, которая успела ей опротиветь за последние годы. О чём она только думала, когда связывалась с ним за несколько месяцев до того, как вогоны в первый раз уничтожили Землю? Уж точно не о том, что теперь будет стоять перед ним, выпытывая местонахождение своей дочери.
- Триш… Триллиан… Моя бо… Всематерь… - он запинался буквально на каждом слове, чем изрядно заставлял её нервничать. Что-то определённо было не так. Неужели из-за этого идиота что-то случилось с её ребёнком? – Рэндом нет.
- Что ты сказал?
- Рэндом больше нет. Она умерла. Умерла, Триллиан. Всё. И ничего с этим не сделаешь. Ничего, понимаешь?! – сорвавшись на крик, он ударился затылком о стену, что было сил, и, смотря наверх, тихо всхлипнул. По щекам его покатились слёзы.
- Как ты смеешь? Я не верю тебе, не верю! – взревела она, разбивая телом Артура кирпичную стену и выталкивая его на улицу. Вокруг неё запылала огненная аура, плачущие глаза вспыхнули пламенем горести и злобы. Она поднялась в воздух, принявшись перемещать из пояса астероидов камни и запускать ими в Дента, сжигая того раз за разом, а заодно – и всю округу. Когда Артур опомнился от первой атаки, он телепортировался на Синайский полуостров, в города, отстроенные на случай необходимости показательной порки человечеству, которые он даже назвал говорящими именами – Содом и Гоморра. Недавно он получил сведения, что они погрязли во грехе, и что десяти необходимых праведников в них не нашлось. Те же, что были, по его приказу уже давно были вывезены в более подходящие для них места. Остальным же было суждено встречать свой конец, наблюдая всеразрушающую битву двух божеств – Всематери, обезумевшей от боли утраты, и Архишерифа, пытавшегося смирить её, не дать ей взять на себя миллионы жизней пусть и не самых благочестивых, но всё же не повинных в смерти Рэндом людей. Он безропотно принимал удар за ударом, отвечая лишь блоками и едва успевая остановить градом обрушивавшиеся на города метеориты. Но этого не хватало. От Содома и Гоморры в тот день остались лишь два пепелища, напоминавшие о сражении Артура и Триллиан. В тот день Дент узнал о себе много нового, и многие оскорбления, сыпавшиеся в его адрес, были вполне заслуженны. В конце концов, виноват действительно был он и только он. А когда он уже не мог сопротивляться, он выкрикнул, что тело Рэндом было спрятано глубоко в Луне. Тем самым он спас окружающую местность и всю планету от непосредственного проявления гнева возлюбленной.
Увы, это был не конец. Прекрасно понимая, что Триллиан не станет мучиться с его творением и наверняка натворит дел на орбите Земли, он активировал протокол «Всемирный Потоп»: сотни избранных им старцев с самыми разнообразными именами – от Ноя до Ксесутра – с их семьями и несколькими парами каждого вида животных, взошли на давным-давно заготовленные бронированные ковчеги, где получили приказ ждать окончания битвы.
Бог-Надсмотрщик оказался прав в своих подозрениях: Макмиллан решила просто разнести Луну на огромные куски, чтобы добраться до бездыханного тела и неприкаянной души своей дочери. Сделав же это, приманила в одну руку сгусток энергии, другой положила Рэндом себе на колени, да так и осталась в космическом пространстве, курсируя по орбите спутника Земли, плача над своей загубленной вечной жизнью. Ей и в голову не пришло, что пять колоссальных обломков, приближенных ей чуть ли не к границе экзосферы планеты, вызвали резкие изменения в гравитационном поле. Огромные приливы поглотили множество массивов суши в считаные часы. Зарядили дожди чудовищной силы. Люди и животные спасались, как могли. Им помогало то, что они, в отличие от свидетелей библейского Великого Потопа, находились на несоизмеримо более высокой стадии как духовного, так и технологического развития. Службы спасения и мобилизованные правительствами корабли оказывали помощь сотням тысяч душ, которым было суждено не погибнуть даже несмотря на то, что они не были праведниками. Многих и вовсе подбирали ковчеги, и без того переполненные, но решившие поступать по принципу «в тесноте, да не в обиде» - благо, что Артур, едва получив сигнал о том, что одно из суден не выдерживало груза, спускался к земной поверхности и искусственно наращивал тоннаж. А что ему было делать, как не искупать таким образом свой грех и свою вину перед ними?
Оставшееся время он был занят тем, что отбрасывал остатки Луны на их изначальную орбиту и соединял их заново. В этот раз он не стал делать могилу для Рэндом внутри, а предоставил нетленное тело матери.
Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем спала вода, и Земля вновь была заселена. Прошло сорок дней и сорок ночей, в течение которых Дент неотлучным щитом стоял на защите своей родной планеты. Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем Триллиан пришла, наконец, в себя. Прошло сорок дней и сорок ночей, в течение которых всё явственней Артуру слышался зовущий его голос Бейондера, ведь за это время Архишериф в глазах высшего начальства поднялся, как никогда до того. Он вновь доказал своё право на божественность, свою готовность принимать ответственность за просчёты, свою способность карать и спасать, исполнять поставленную самим собой задачу – защищать Землю всеми силами. Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем Макмиллан и Дент приблизились друг к другу на расстояние вытянутой руки. Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем они похоронили свою единственную и любимую дочь. Мать и отец в первый раз были с ней вместе. В первый и в последний. Где именно находилась могила, не узнал ни один из смертных. А Триллиан и Артур поочерёдно стали посещать её.
С разговора, произошедшего между ними перед схваткой, они не проронили ни слова в общении друг с другом. Жили в разных уголках Англии. Дент старался не попадаться на глаза Макмиллан, та же избегала его. Трагедия, которую так ждал и которой так боялся Бог-Надсмотрщик, произошла. И последствия её были гораздо более страшными, чем он предполагал. Но силы Бейонда были в то время на его стороне, и он хотя бы смог сократить количество жертв в сражении. Оставшиеся легли на его душу очередным тяжким грузом. Он вновь замкнулся в себе. Тем же, впрочем, занялась сразу после похорон и Триллиан.
Шли дни, недели, месяцы и годы. Жизнь продолжала идти своим чередом, и отнюдь не собиралась налаживаться. Чёрная полоса для Артура так и не заканчивалась. Все его попытки вычислить местонахождение Макмиллан оборачивались неудачей, даже открытое слежение. Сказывалось то, что по силам они были неравны. Разница была мизерно несущественной, и среднестатистическому жителю их Вселенной могло показаться, что её и нет. Но именно она и позволяла Матери Космоса скрываться от горе-отца, который, не находя себе места, был уже готов бросить всё то, к чему так долгое время стремился, прекратить духовно совершенствоваться и начать деградировать. Но уйти в запой – алкогольный ли, наркотический ли, не получалось: слишком уж могущественным был его организм для того, чтобы столь ничтожные психотропные сумели на него повлиять. Он попробовал даже Тотальный Вихрь, попробовал через него достигнуть нирваны, раствориться своей маленькой, ничтожной сущностью в огромном мире. Но он, на свою беду и одновременно счастье, был богом этого мира, и был несказанно больше его. Вдобавок к этому, его стадия духовного развития уже позволяла ему смотреть на Вселенную свысока, с самой её границы с Той Стороной. А уж когда он услышал голос Бейондера, сумевший дотянуться даже сквозь изощрённое орудие казни, вновь призвавший его к себе, он вспомнил о том, что наверняка один-единственный был избран высшей сущностью из всех богов «Золотого Сердца». И это было последней каплей – для Тотального Вихря. Артур совершил ещё одно благое дело, сам того не желая – он разрушил то, чем веками пугали в межгалактическом суде. Но покоя так и не обрёл. Как не обрёл его в объятьях представительниц тысяч разумных рас, в каждой из которых ему мерещилась Триллиан, а сзади издевательской галлюцинацией его больного рассудка раздавался голос Рэндом, винивший его в её смерти. И он, исполненный отвращения к себе, тут же сбегал от них, оставляя в растерянности и смущении. Не помогала даже обычно спасавшая работа. И лишь Бейондер, ставший говорить с ним часто, как никогда до того, нёс успокоение, отвлекал от мирских мыслей, отвлекал от смертей, отвлекал от разлуки с любимой, отвлекал от того, что она теперь уж точно предпочтёт ему Библброкса, и забудет о нём, пока им вновь не придётся собраться на судне «Золотое Сердце», пока вновь не придёт Конец Вселенной, и пока вновь не настанет время положить Новое Начало Нового Мира. Но это время было ещё очень и очень далеко. Пока что он был вынужден искать выход лишь в обращении к Потустороннику, к Непреходящей Вечности. К единственному месту, где он должен был оказаться спокоен. К месту, в которое он едва ли когда-то попадёт. Пока же он метался по галактикам туда-сюда, сея правосудие, милосердие и кару. Тяжело ему давались эти постоянные скачки, но другого выхода не оставалось. Такова уж была должность. И всё было лучше, нежели бытие наедине с мыслями о Рэндом и Триллиан.
Беда Артура, равно как и всех богов «Золотого Сердца», заключалась в том, что они не обладали даром всезнания, присущим Бейондеру. Не знал Дент того, что сама Макмиллан мучилась точно так же, как и он. Она только и думала, что о несчастной, загубленной своей вечной жизни. А что ей оставалось делать? У неё ведь не существовало чётко определённой функции. Она могла помогать, она могла защищать, она могла приносить в себя жертву за чьи-то грехи, а могла и вовсе ничего не делать, заключив в себя сто оков и посадив себя под сто замков в маленьком доме где-то на просторах Британского архипелага. Последним, собственно, и занималась. Имела полное право, в конце концов. Её чёрная полоса была ничуть не светлее, чем полоса Архишерифа. Она, как ей казалось, навсегда потеряла своего мужа, торжественно хлопнув дверью и покинув его, не выдержав очередного приступа высокомерия. На не менее долгий срок был для неё потерян единственный человек, который испытывал к ней хоть какие-то чувства, и который подвёл её, не сумев, из-за своей вечной безответственности и безалаберности, сберечь их дочь. И, тем самым, оборвал нить, что их связывала, уничтожил последнее, что было между ними и что могло держать их рядом друг с другом, навсегда похоронил себя в её глазах. Да и сама она, чего греха таить, была хороша. Спихнула воспитание Рэндом на самого неподходящего для роли отца-одиночки существа не то, что во Млечном Пути – во всей Вселенной. А сама со спокойной душой занялась личной жизнью, думая, что всё ещё впереди. О, как она была наивна и глупа! А самое главное, выяснилось, что она не научилась на чужих ошибках – ошибках сотен и тысяч матерей, поступавших подобным образом на её родной Земле. И если она так «позаботилась» о своём ребёнке, о своей плоти и крови, то какой же она была Матерью для Космоса? Ответ был очевиден, особенно учитывая то, что к ней быстро пришло осознание того, что она натворила, пока злилась на Артура, сколько невинных душ погубила в своём гневе. От этого становилось ничуть не лучше. Они почитали её, они молились ей, как всеблагой, всепрощающей, а что она наделала? Она, Всематерь? Дента можно было за многое ругать и ненавидеть, но он в те дни сделал всё, чтобы Земле как можно меньше досталось от их ссоры. Она не сделала для этого ничего, хотя это была и её родная планета в том числе. То, чего не ждали, наверное, от неё одной. Она подвела тех, кто в неё верил. И этого уже нельзя было изменить, к сожалению. Вот и оставалось ей сидеть в убежище отшельницы и тихо, обличая себя, сходить с ума от понимания того, что ей со всем этим жить ещё миллиарды миллиардов лет. Ей было даже хуже, чем Артуру. У Артура был Бейондер, у Артура был голос Его, у Артура была работа, у Артура была цель в жизни. У неё ничего этого не было. Зато была озлобленность на всех и вся, начиная от её самой и заканчивая Дентом. Было чувство вины перед дочерью за то, что оставила её одну, оставила на попечение безответственного отца, проспавшего в прямом смысле этого слова Рэндом. Было горе от того, что Триллиан её больше никогда не увидит, горе почти физическое. Было и самое страшное – одиночество. Всепоглощающее, раздавливающее, уничтожающее одиночество. Одиночество, охватившее весь её мир – маленький домик где-то на территории Великобритании. Она и сама была похожа в тот момент на Англию – холодная, постоянно плачущая, но в своих слезах ещё более величественная и царственная. Делающая вид, что её одиночество – лучшее, что только могло случиться с ней, и что она сама только его и хотела. Но это было, конечно, отнюдь не так. Периодически она нуждалась в остальном мире – но обставляла это таким образом, что мир думал, что он нуждался в ней. Так же и Триллиан посещала могилу Рэндом во многом лишь потому, что маленький гробик заставлял думать её о том, что есть у неё кто-то, а быть точным – что-то близкое в этом мире. А преследовавший безуспешно Артур создавал ощущение нужности хоть кому-то в этой Бейондером позабытой Вселенной. Порой она даже думала о том, что в старом Мультиверсе, пожалуй, можно бы было дать ему шанс. Но, конечно, не здесь и не сейчас. Слишком сильно он был виноват перед ней и перед Рэндом. И она так и не подпустила его к себе за все эти годы, не давая найти свой дом.
Помогла Денту сделать это чистая случайность. Антиквар Коммивояжёрович, прогуливаясь по просторам старушки-Британии в поисках ценных экспонатов мебели для своей коллекции, заметил одиноко стоявший домик. Ничтоже сумняшеся, постучал в его дверь. Когда ему открыли, он обомлел от неожиданности: перед ним стояла сама Всематерь! Но виду, зная отношения с ней своего создателя, почти не подал: лишь схватился в своей излюбленной манере за сердце, попросив принести воды. Ничего не подозревавшая Макмиллан, решившая, что просто забыла поставить завесу невидимости для простых землян, помогла старику и даже провела его в свой дом. Там, за чашкой чая, пожаловалась ему на жалкую жизнь молодой вдовы, беззаветно любившей мужа, и несчастной матери, пережившей дочь на многие-многие годы. Участливо покивав и посочувствовав ей, Антиквар также отыграл свою роль до конца – вынес из её дома половину мебели, которая оказалась невероятно дорогой, благо, что хозяйка, совершенно о деньгах не заботившаяся, продала всё за бесценок, чем принесла духу несказанную радость. Незаметно призвав свою машину, подаренную творцом, он, едва ли не приплясывая, попрощался с Триллиан. Та же, помахав ему рукой, подумала о том, что смертных в дом порой пускать можно, особенно таких, как этот старик. Она даже не подозревала, что, открыв Коммивояжёровичу дверь, она открыла дверь и Артуру.
Через несколько дней после следующего её визита на кладбище к ней вновь постучали. Она с трудом поднялась со стула и пошла открывать. На пороге её вновь встретил тот же самый старик. Подозрение закралось в этот момент в душу Триллиан. Но она находилась в отчаянии, одиночество сводило её с ума. Что ей ещё оставалось делать? Она вновь напоила Антиквара чаем, вновь поплакалась ему, поблагодарила за то, что тот не оставил несчастную молодую вдову, и, вручив в подарок ещё одно кресло, проводив до дверей, попрощалась, высказав надежду на то, что он ещё придёт.
- Может быть, миледи. Я уже стар, ноги не те, - трудно было сдержать улыбку, зачитывая наизусть реплики этой его роли. – Я к вам своего внука пришлю. Он молодой, он валяет дурака весь день напролёт. Пусть хоть вас утешит, полезное дело сделает.
- Хорошо, я буду его ждать, - насторожившись ещё сильнее, ответила Макмиллан, запирая дверь. В полусумраке неосвещённого коттеджа из тёмного угла, недавно освобождённого Антикваром от комода, выступила мужская тень. Голос тихо и робко произнёс:
- Триллиан…
- Ты?!
- Триллиан, я…
- Как ты смеешь?
- Триллиан, стой! – выставил он вперёд свою ладонь, создавая щит. На этот раз удар Матери Космоса не достиг своей цели. – Да остановись же!
Он закричал, и следующим пассом отшвырнул к стене уже Макмиллан. Его переполнял страх, но страх не за себя, а за то, что она вновь выйдет из себя и вновь обрушит на Землю Казни – божественные испытания, которым он будет вынужден противостоять в полном одиночестве. А в этот раз он даже не был готов. Разве что к схватке за тех, перед кем нёс ответственность не просто героя или спасителя - божества. Схватке до последнего вздоха, до практически полного уничтожения, до того момента, как она его практически раздавит, но выместит полностью свой гнев и обессилит до такой степени, что не будет в силах атаковать Землю. Запасного аэродрома, вроде Содома и Гоморры, у него в этот раз уже не было. Оставался единственный вариант, если ему ещё была дорога его собственная шкура, и если ему не хотелось драться с Макмиллан. Попытаться убедить её не срывать свой гнев на нём.
- Прекрати, прошу тебя! Не надо! – он с трудом остановил её ответный выпад.
- Не надо? Не надо, Артур? Не надо было брать тебя на борт. Быть может, Рэндом была бы и жива теперь.
- Меня – не надо было? – он вдруг усмехнулся. Глаза его недобро сверкнули. – Возможно. В этом случае, наверное, о Земле бы заботились как следует. А кто бы заботился? Зафод? Да на кой она ему сдалась? Форд? Не смеши меня. Рэндом? Она была ещё ребёнком, куда ей планету.
- Она защитила её, если ты не забыл. Ценой своей жизни, между прочим.
- Защитить и заботиться – это разные вещи, Триллиан, не забывай об этом. Хотя, какой толк тебе это объяснять. Ты же ни то, ни другое сделать не в силах. Ты в силах лишь летать со своим дорогим Зафодом по космосу, пока другие разгребают за вами то, что вы делаете, и подбирают ваших никому не нужных детей. Не сберегли? Ой, простите, у меня пока ещё нет раздвоения личности. Если бы ты, её мать, была с ней рядом, а не бросила её, потому что у тебя медовый месяц, ничего бы этого не было. Ничего, Триллиан! – он кричал, и в глазах у него стояла не она, а хладное тело Рэндом, чудовищные разрушения на планете, испепелённые Содом и Гоморра, обломки Луны в космосе. Миллионы умерших его приёмных детей и один его родной ребёнок. И всё это по его вине. Он обвинял Макмиллан, но ни на ком не лежало большего груза ответственности, чем на нём самом.
- А ты безгрешен, Артур, как я вижу, - Триллиан едва ли не шипела, - раз кидаешься камнями в других. А? – в глубине души она понимала, что он был частично прав. Ей следовало быть рядом с дочерью, следовало оставить её у себя, в безопасности «Золотого Сердца», а не вручать этому безответственному папаше.
- Я не безгрешен, Триш…
- Не называй меня так.
- Я не безгрешен, Триллиан, - он отвечал холодно и с достоинством. Достоинством маленького человека, который в кои-то веки получил права, что причитались ему с самого рождения. В нём было мало прежнего Артура Дента, неуклюжего неудачника и лентяя, если и спасавшего кого, то только по чистой случайности, не умевшего обращаться с грузом своей ответственности, слабовольного и слабохарактерного, единственным достоинством которого было то, что он сумел выжить в катастрофе планетарного масштаба. Макмиллан это заметила, как заметила и то, что в нём произошли изменения, и не к лучшему. – Но не у одной тебя здесь умер ребёнок. Ребёнок! – воскликнул он. – Да о Рэндом ли мы говорим? Триллиан, из-за того, что я не сберёг её, погибли другие дети. Сотни тысяч других детей, которых мы, не замечая, раздавили. Безгрешен ли я после этого? Нет. Я самый проклятый грешник здесь. Я клялся защищать их, я клялся спасать их, я клялся, что с нашей дочерью ничего не случится, как не случится и с их дочерьми. И что, исполнил я эту клятву? Нет. И какой я бог им после этого? Как я могу следить за ними, если за мной самим следить надо. А, Триллиан? – он замолчал на миг, будто успокаиваясь. В левом глазу его блеснула слеза. - Но я сделал хотя бы что-то для того, чтобы такого горя, как мы, не испытали многие и многие другие. Я построил им ковчеги, я вытащил из Содома и Гоморры праведников, я дал им всем сигнал, когда ты начала разрушать Луну. И они молятся мне теперь, будто я спас их. А если бы я спас, ничего бы этого не было. Если бы я спас Землю от Теи вместо Рэндом, если бы наша дочь не пожертвовала собой…
- Вот видишь, Артур. Виноват-то во всём ты, а кричишь почему-то на меня.
- Думаешь, ты безгрешна, Триллиан? – Дент прищурился. – Как бы не так. Из-за кого погибли все эти невинные души? Кто разрушил Луну? Я, что ли? Ты могла бы телепортировать нас на далёкие необитаемые планеты, хоть на границу с Бейондом, и там молотить меня, сколько твоей душе влезет. Да, я был виноват перед тобой. Но они. Что они тебе сделали, Триллиан? Ничего. А ты взяла – и одним движением своего пальца перечеркнула их жизни. За что? Они не были грешниками, они не погрязли в своём зле. Они были обычными людьми, не без порока, но и не без добродетели. Мы не должны были устраивать великий потоп настолько рано, и не должны были жечь Содом и Гоморру. Но ты пришла, и наказала их непонятно за что. Да, ты всемогуща и всевластна, ты сильнее меня, сильнее их защитника. Но это не давало тебе права карать их за мой грех. Или мы с тобой боги по принципу «у сильного всегда бессильный виноват», а, Триллиан? Какие же мы с тобой боги? Если мы сначала не можем сберечь своего ребёнка – и тогда какие мы родители? – а потом вымещаем свою слепую злобу на тех, кто виноват лишь тем, что хочется нам горевать? Нет, я не могу так, Триллиан. Я ухожу. Если хочешь, оставайся. А я… Уволь меня от этого. Мне надоело это всё, - он демонстративно направился к выходу. Дойдя до двери, обернулся, намереваясь бросить через плечо: «Заходи, если что» и покинуть её дом под аккомпанемент громкого хлопка. Но что-то его остановило.
Макмиллан сидела на полу с разбитым и жалким видом. Она была Матерью Космоса – но от того, насколько она была бессильна, она была готова заплакать. Она была глубоко несчастна – и одна на всю эту Вселенную. Даже Артур её не понимал.
- Чего остановился? – сквозь слёзы процедила она. – Уходи. Ну же. Пошёл вон! Чистый наш, непорочный…
- Триллиан, - он развернулся. Голос его снова стал мягким и робким. Таким же, как несколько лет назад, когда… А вот не ваше дело, что было тогда. Что было в Старой Вселенной, должно было остаться там навсегда. Во всяком случае, Макмиллан иногда очень бы хотелось этого. А иногда хотелось прямо противоположного. Как, наверное, сейчас. Когда он подошёл к ней, упал перед ней на колени, взял её ладонь в свои и прижался к ней лбом. Когда она прижалась к нему и заплакала, как плачут обыкновенные земные женщины. Когда он обнял её, шепча на ухо: - Триллиан. Триша, прости меня. Я не сберёг её. Я и только я во всём виноват. Ты ни в чём, вообще ни в чём…
- Замолкни, Дент. Прошу тебя, замолкни сейчас, - она, сбиваясь, говорила своим обычным рассудительным голосом. – Не говори ничего. В бездну это всё. В бездну утешения, если ничего уже не поделать. Мы оба виноваты. И я, и ты. Во всём этом. Нет смысла это отрицать. И заметь, мы даже изменить ничего не сможем.
- Так хотел Бейондер, Триша.
- Вот именно. Так есть ли смысл говорить об этом?
- Нет.
- Вот и замолкни.
Они так и сидели, не произнося ни слова, в объятьях друг друга. Затем, когда оба окончательно успокоились, Артур вдруг спросил:
- А кстати, коли уж я заговорил о Зафоде… Где его носит?
- Не знаю, - Макмиллан пожала плечами. – И знать не хочу. Я от него ушла.
- А что произошло? Вы же были…
- Были, Артур. Но единственная толковая жена для Зафода, с которой он будет счастлив, – это он сам.
И она поведала ему о том, что произошло на палубе «Золотого Сердца». Дента это совершенно не удивило, и удивить не могло. Он прекрасно знал и чувствовал, что такое Библброкс (было бы глупо утверждать, что хоть кто-то из знавших нынешнего Всевластителя не понимал его изначальную сущность), и в глубине души давным-давно понял, что Триллиан рядом с ним не ждёт ничего хорошего, пусть он и был куда более ответственным и интересным вариантом для неё, нежели Артур. Бог-Надсмотрщик в те ставшие уже далёкими дни предвидел подобный исход, но списывал он это на свою ревность, на стремление выставить в своих глазах конкурента злом, драконом, которого нужно убить или хотя бы победить, прежде чем завладеть принцессой. Поэтому и не действовал, поэтому только и делал, что томно вздыхал, глядя на неё, и проводил бессонные ночи в мыслях о ней. В конце концов, ему ли было вмешиваться в отношения Триллиан? Он бы выглядел, в таком случае, обиженным бывшим, все свои возможности использовавшим впустую, начинавшим пытаться отбить свою девушку, когда было уже слишком поздно для него. Обладателем такого облика в глазах Макмиллан он явно становиться не хотел. Поэтому поступил согласно доктрине одного из посланников Бейондера – любя, смирился. Он не знал, существовала ли жизнь после смерти, но был уверен, что если бы это было так, то ему непременно должно было воздаться за его одинокие страдания, за его мучения, пока Триллиан и Зафод счастливо проводили вместе. И, казалось, Потусторонник проникся к нему сочувствием, послав ещё одну землянку, с которой Дент был почти счастлив, почти, можно сказать, о Триллиан и думать забыл… Вот только она к нему возвращалась во снах – раз за разом, кошмар, в котором рано или поздно появлялся Библброкс, за кошмаром. А потом его новый объект интереса попросту исчез. Властитель Бейонда откровенно издевался над ним, посылая всё более тяжёлые испытания – одно за другим. Кульминацией этого стала смерть Рэндом и всё, что последовало за ней. Он думал, что едва ли есть божество, более несчастное, чем он. Он был не слишком далёк от истины.
Разве что не учитывал того факта, что его возлюбленной едва ли было лучше, чем ему. Она за эти месяцы потеряла не меньше. Два раза – родную планету. Один раз – родную Вселенную. Бесконечное число раз она была вынуждена покидать свою дочь, и в последний раз она потеряла её на веки вечные, навсегда, на все грядущие дни. У неё не осталось никого. Мужа она бросила сама, но лишь по его вине. Ещё была Третья Земля, конечно. Спору нет. Но что она сделала с Землёй? Она едва не уничтожила её, она пришла на неё, подобно Зверю, подобно Концу Света, подобно Апокалипсису. Она спровоцировала страшнейшие катастрофы, она погубила сотни тысяч людских жизней. Она, что была призвана их защищать, она, что была их богиней, стала их наказанием, их карой. И все они были теперь на её совести. Да, Артур не уследил за их дочкой, - но он был прав в том, что виноват во всём только он один. А она обрушила свой гнев на всех. На всех своих детей. Как она вообще может называться богиней теперь? Нет, теперь она долгое время не сможет приблизиться к ним, она слишком сильно виновата перед ними. И перед Артуром, перед тем, кто один из всех помнил о них.
Да, он действительно изменился. В Старой Вселенной она сделала свой выбор в пользу Зафода, потому что там Дент был слишком безалаберный, слишком безответственный. Но здесь всё изменилось. Артур стал богом, возможно, единственным настоящим богом из них из всех. Да, он не потерял неуклюжести и лени, – из-за них Рэндом и умерла – но вместе с тем в нём проснулось чувство ответственности не просто за его поступки, но и за тех, кто был рядом с ним. Он выучился на своих ошибках, в особенности на главной – на потери дочери. Более он детей терять не хотел. Этим объяснялось то, как ожесточённо он сопротивлялся в дни разрушения могилы их случайного ребёнка, этим объяснялось то, почему он недавно обрушил свой гнев на неё, почему его не волновало то, что он может из-за своих обвинений потерять её окончательно. Потому что он стоял перед выбором – потерять её для себя или взять на себя очередной груз из миллионов безвинно убитых. А заодно и усугубить её страдания ещё и этими жертвами, когда осознание бы пришло к ней. Он не хотел этого для неё, и уж наверняка хотел бы повернуть время вспять, чтобы избавить её не только от того, что она должна была наделать, а что уже сделала. Ради этого стоило разругаться с ней. Ради неё самой.
Да, он действительно изменился. Но это не изменило его отношения к ней, которое сложилось ещё до Катастрофы, ещё до появления мира Бога-Всевластителя Зафода. Он – это чувствовалось в каждом слове, в каждом его жесте, - по-прежнему любил её и только её. То, что было за полгода до первого уничтожения Земли, та искра, которая некогда вспыхнула между ними, сохранилось в нём. Она видела это в каждом вздохе, пророненном по ней, в каждом взгляде, обращённом на неё. Он думал о ней, лишь о ней, думал по-настоящему, и любил по-настоящему, а не как толковую помощницу, с которой можно было, вместе с тем, провести ночь-другую, и оформить это как деловой союз, а в дальнейшем, исключительно для формальности, и супружеский. Это, впрочем, не было для неё открытием – зря, что ли, они столько путешествовали вместе, к тому же, встречаясь перед этим? Она хорошо это знала. Но не была уверена, что он справится с ответственностью, покинет её, сбежит, или просто окажется недостойным. Поэтому и после Катастрофы, и до неё, Макмиллан отдала предпочтение Библброксу, а не Денту.
Но сейчас всё встало с ног на голову. Артур уже окончательно стал таким, каким бы она хотела его видеть, стал по своей воле. Его чувства не утратили свою искренность, он, как и в первый день их знакомства, был готов галактики положить к её ногам, он никогда бы не стал пользоваться ей, или, тем более, поступать с ней, как Зафод, - то нужна, то пшла вон, холопка, ты мне боле не надобна. Но теперь – какой раз за последние несколько минут она думала об этом? – он повзрослел, он возмужал. Он наконец-то стал тем Артуром Дентом, которого она не просто хотела получить в первые дни их совместной жизни на Первой Земле, но к которому она стремилась.
- Да, пожалуй, что и так… - он резко замолчал, когда они встретились взглядами. В её глазах было прохладное дождливое лето. В его – тёплая английская зима, вдруг засверкавшая солнцем на циферблате Биг Бена. – И раз так… Триша, я не знаю, могу ли я говорить это…
- Говори, Артур.
- И раз так, - он перевёл дыхание, собираясь с силами. – Может, я ещё зайду к тебе? Старик, вроде, обещался прислать меня к тебе.
- Так ты…
- Технически, наоборот, конечно же, - он улыбнулся ей, очевидно довольный тем, что удивил её.
- Заходи, конечно. А теперь, может, встанем уже?
- Да. Да, конечно. Ладно, Триша, я пойду. У меня несколько дел по всей Вселенной. Прости, что покидаю тебя так, но…
- Я понимаю, Артур. Я всё понимаю. В следующий раз уведомь меня о паре своих вызовов. Негоже Матери Космоса не знать своих детей.
- Конечно, Триша. Само собой. А теперь – извини, но я всё же…
- Иди уже! – закрывая за Дентом дверь, уже улыбаясь, произнесла она.
За следующие несколько месяцев их общий катарсис окончательно подошёл к концу. Смерть Рэндом, разрушения на Земле, - всё это ушло в прошлое. Бейондер перестал звать Артура к себе. Но лишь потому, что в этом более не было никакой нужды для самого Потусторонника: он вырастил себе не просто достойного последователя, но преемника, продолжателя дел, который не нуждался в указках сверху и даже в советах. Наступило время отпустить его, дав напоследок силу несоизмеримо большую, чем сила даже Всевластителя. Рано или поздно, говорил Бейондер, эту силу он будет вынужден применить. Но это время было ещё далеко. Пока же у них с Триллиан началась долгая и счастливая совместная жизнь. Сначала они просто виделись, когда Артур заходил к ней, потом стали встречаться. А в последнее своё явление, произошедшее уже им обоим, Потусторонник расторг брак Макмиллан и Библброкса без ведома последнего («гордыня – грех, и пусть только заикнётся о разделе имущества, лично на молекулы разберу»), и оформил в канцелярии Бейонда союз Триши уже с Дентом. Прошло ещё несколько лет, и старые раны окончательно зажили. Не излечились полностью, само собой, но боль от них затупилась окончательно. Земля восстановилась практически полностью, и о чудовищных потрясениях остались лишь смутные воспоминания. Душа Рэндом окончательно упокоилась, равно как и она сама в сознании Артура и Триллиан. Но родительская энергия их, накопленная и нерастраченная полностью, требовала воплощения. В конце концов, в их божественной компании не хватало ещё кое-кого. Когда у них родился сын, границы Бейонда содрогнулись: Потусторонник ругался на то, что ни один бог никогда не учится на его, да и на своих собственных ошибках, и надеялся на то, что новому Пантократору Вселенной будет достаточно одной жертвы во искупление и спасение грехов человечества. По общему согласию сына назвали Марвином. Лицо его, до того улыбавшееся, мгновенно приняло грустный вид, а сам он заплакал. Медсестра, вручавшая дитё новоиспечённым родителям, не на шутку перепугалась, а Артур с Триллиан только обрадовались. Наконец-то их вечный недовольный спутник вернулся к ним. Пусть и в таком виде – они не возражали.
Жизнь их налаживалась, а Вселенная, наконец, заканчивала своё формирование. Дрейфовало где-то одинокое и позабытое «Золотое Сердце», проводил сотни лет на планетах Форд Префект, летала вокруг Земли бесплотно и незаметно даже для богов Рэндом Дент, оберегая родную планету от напастей и невзгод. Такова оказалась её, непредвиденная никем роль. Божественная семья в составе трёх человек жила счастливо – пусть сын только и делал, что и говорил о том, что счастья-то нет, но родители знали, что их воссоединение и было этим счастьем, и ради него, пожалуй, стоило пройти всё это. Ради того, чтобы, пройдя всю Вселенную, обрести его там, где всё начиналось. Пройти сквозь несколько катастроф, чтобы зажить тихо и мирно. Совершить чудовищные преступления, чтобы следом, искупив их, получить за это награду из рук самого Бейондера. Потерять близких, чтобы вновь обрести их. Расстаться друг с другом, чтобы сойтись вновь. Уже совершенно другими, но всё ещё теми же самыми – последними землянами Старой Вселенной и первыми землянами Вселенной Новой. Вселенной, история которой всё ещё только начиналась.
Автор: Djulian-of-Amberus
Фэндом: Автостопом по Галактике(оригинальный цикл романов Д. Адамса)
Размер: мини (9.000 слов/17 страниц)
Рейтинг: PG
Жанр: гет, джен, angst, где-то неподалёку бродил hurt/comfort
Персонажи: Артур Дент/Триша (Триллиан) Макмиллан, Зафод Библброкс/Триша(Триллиан) Макмиллан, Рэндом Дент, остальные упоминаются.
Предупреждения: ООС, пост-канон, AU, смерть персонажа(как я ненавижу это предупреждение, что за паршивый ходячий спойлер!), библейские отсылки, отсылки к творчеству Джонатана Хикмана, Жоржи Амаду и Роалда Даля.
От автора: ещё один рождественский подарок. Кот, это тебе. В общем, я честно пытался. Я искренне надеюсь, что это не хуже пятой части, хотя о чём это я, хуже пятой части написать просто невозможно. Во всяком случае, персонажей, искренне надеюсь, я не слил. А ещё в конце будет приятный сюрприз. Очень приятный, честно :З Должен же был хоть кто-то это сделать. Ладно, ехали. Начинаем. Ах да, вынесу это в отдельную графу: цитаты взяты из апостола Павла, главы, ЕМНИП, 13й 1го послания к коринфянам.
читать дальше
Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а когда стал мужем, то оставил младенческое.
Иногда Артур задумывался о том, что теория невероятности, на которой построен их Мультивёрс, - самая несовершенная теория в мире. А следовательно, и Мультивёрс их - самый несовершенный Мультивёрс в мире. Мешанина - что с неё взять-то?
Впрочем, вполне может быть, Дент просто капризничал, не находите? В конце концов, уж явно не ему было жаловаться на жизнь. Ведь он сумел выжить в двух уничтожениях Земли подряд, многие тысячи раз убить целого Аграджака, божество, на секундочку, Ненависти, стать героем Вселенной, спасти её несколько раз, заработав уважение половины рас Галактики, и многое, многое другое. Не счастливчик ли? Не баловень ли судьбы?
А ведь он, в дополнение ко всему остальному, даже не спился, когда век его геройствований подошёл к концу. Вопреки всем канонам всех существующих жанров, должно заметить. Кроме, разве что, тех, которые подразумевают под собой счастливый конец в духе "и жили они долго и счастливо". Такого, впрочем, ему тоже уготовано не было.
Вернее, поначалу всё развивалось именно в таком ключе. Когда Земля была уничтожена вогонами во второй раз, он, вместо погружения в абсолютную тьму или вознесения в Бейонд, обнаружил себя живым и здоровым в каюте какого-то космического корабля. На соседней кровати лежала его дочь, Рэндом, невредимая. Из-за стены раздавался голос Форда.
В скором времени появились и Зафод с Триллиан, в облике невероятно счастливой супружеской четы. Второго конца света нежный рассудок Артура не пережил, и оставшееся время на корабле он провёл, летая и кукарекая. Почему он кукарекал, не знал никто. Даже он сам.
В одно из немногих просветлений, случавшихся с ним за этот период, ему успели поведать, почему он не умер. Как оказалось, вся Мешанина, начиная от неразберихи во времени и заканчивая Большим Переполохом Мультивёрса, случилась не просто так. Более того, иного исхода и быть не могло. Ведь произошло явление совершенно чудесное: в пределах одной Вселенной стали известны и Вопрос, и Ответ. Естественно, ничем хорошим это не закончилось. Смешались целые континуумы пространств и времён. Больше не было Порядка - -лишь Хаос, поглотивший всё мироздание вплоть до самой границы с Бейондом. Всё заканчивалось. И момент уничтожения Земли лишь столкнул всё в глубочайшую бездну Армагеддона Всего. Существование первого Мультивёрса прервалось навсегда.
Во всём этом коллапсе уцелел лишь один объект. "Золотое Сердце", космосудно Зафода, появившийся на Земле как раз в то время, когда Форда накрыл приступ истерики, Дент потерял сознание, а Рэндом и Триллиан пытались понять, что здесь вообще делают. Библброкс, подобрав их, завис в пространстве над одной из сотен тысяч голубых планет, приготовившись к тому, что было предначертано для него. Последнему невероятностному прыжку в истории Старой Вселенной, чьё время уже давным-давно вышло.
Когда вокруг всё почернело и ничего не осталось, когда мимо радаров пронёсся ресторан "У Конца Вселенной" и проплыли дельфины. Зафод отдал бортовому компьютеру приказ перемещаться на координату 42 по всем возможным осям. За пределами судна произошёл взрыв чудовищной силы, едва не уничтоживший всё вокруг. Мешанина прекратилась навсегда. Отныне существовала только одна вселенная. Вселенная Всевластителя Зафода Библброкса. Помощницей его, Матерью Космоса, стала Триллиан Макмиллан; всезнающим вестником, глашатаем и исполнителем воли, - Форд Префект. Артур стал Архишерифом, что должен был наблюдать за сохранением Порядка во всех Галактиках, создаваемых Всевластителем. Что было уготовано Рэндом, не знал никто. Или у Зафода не хватило фантазии. Или и то, и другое, вместе взятое.
На первый день не было создано ничего. Как и на второй, и на третий, и даже на тридцать первый. Лишь по истечении медового месяца Зафода и Триллиан Библброкс сподобился на создание естественного света: настолько всем надоели лампы корабля.
И на первый день был создан свет, и зажглись звёзды - и Солнце было вперёд всех звёзд.
С тех пор Всевластитель стал настолько энергично обустраивать новый мир, что пассажиры "Золотого Сердца" перестали его узнавать. Он не был таким активным практически ни разу в своей жизни. Во всяком случае, на памяти тех немногих, кто его знал. Что было наиболее удивительно, этим стремлением создавать были охвачены практически все - и лишь усилившая свою обыкновенную деятельность Триллиан, и Форд, принявшийся за описание законов нового мира с удесятерёнными усилиями. Скучали лишь двое - Рэндом, ибо была совсем ребёнком, и совершенно не представляла, чем себя занять, и Артур, которого не радовало ничего. Ему даже исполнять обязанности, забывая о том, что Триллиан не отлучалась от Зафода, не получалось: контролировать было нечего. К тому же, захватила ностальгия по Земле. Проболтался он только в очередном припадке бреда.
И на второй день завели свой хоровод планеты - и Земля была вперёд всех планет.
И на третий день отделил Всевластитель твердь от воды, и заплескались океаны - и Панталасса была вперёд всех океанов.
И на четвёртый день появились те, кто ел дыхание и кто ел свет, и порождена была поросль разноцветная - и зелень была вперёд всех растений.
И на пятый день появились те, кто ел других, и порождены были живые твари - и те, что были из одной клетки, были вперёд всех остальных,
Затем возникли проблемы. Исходя из логики событий, далее по списку было создание разумных видов. Но по чьему образу и подобию было их создавать? Это вызвало нешуточные дебаты. С одной стороны, разумнее всего в качестве образца было избрать Всевластителя - Зафода. С другой стороны, большая часть обитателей корабля принадлежали, в общем-то, к человеческой расе. Следовательно, Бейондер благоволил именно к таким гуманоидам, и как дань уважения ему, следовало создать первыми людей. Оба довода были столь логичны, что ни одно из мнений не могло одержать верх в течение недель. В конце концов, по всеобщему решению, жребий был брошен. Было изготовлено несколько десятков бумажек с названиями рас - Зафода и всех остальных. Правда, следом возник следующий спор. Кому, собственно, доставать кусочек бумаги, если все на корабле были сплошь и рядом предвзяты, защищая интересы своих рас. Не видя более никаких возможностей для достижения компромисса, Зафод своей волей разрубил этот Гордиев узел.
И на шестой день по образу и подобию никого были созданы в глубинах вод аталантэ, и было у них много королей, и один, с именем Падморин, был вперёд всех остальных.
Королю атлантов и было предначертано решить, какой расе прийти в этот мир вслед за ним. Ничтоже сумняшеся, он протянул руку в сосуд, и вытащил одну из бумажек. На ней горделиво было выведено: Homo sapiens.
И на шестой вечер по образу и подобию Всематери были созданы женщины - и Ева была вперёд всех остальных, и по образу и подобию Архишерифа были созданы мужчины - и Адам был первым среди прочих.
Так закончился первый этап творения новой Вселенной. А вместе с ним -- и пребывание Артура и Рэндом на "Золотом Сердце". Их, более не нужных, высадили на родной планете - Земле, где началась их совершенно новая жизнь - тихая и мирная жизнь отца и дочери вдали от остальных сильных мира всего.
***
Не сказать было, однако,, что Дент совсем угомонился после шестого дня. Наоборот, он показал себя прогрессивным, смелым, решительным божеством. За считаные годы он вывел цивилизацию патриархов из каменного века в современное ему состояние века электронного. Путь этот был довольно трудным. Пришлось разрабатывать с нуля науку, каким-то образом создавать материальную и духовную культуру, давать людям моральные своды и правила, вдохновлять правителей на законодательства. Не просто так, конечно. Кому-то он дарил бессмертие и подселял к атлантам, затопившим на радостях от прибытия одного из создателей на Землю свой материк и вынужденных жить под водой, кого-то и вовсе селил в своих чертогах, дабы рано или поздно доставать из рукава и пускать в ход. И это работало. Земля прогрессировала, как никогда быстро.
Но в один прекрасный день всё изменилось. Стремительное развитие планеты завершилось, когда Артур понял, что не сможет создать цивилизацию без чиновников. Как бы ему не хотелось, но не мог он уничтожить бюрократический аппарат, не мог избавить своих подопечных от тех же несчастий, что рушились на его бедную голову в ту пору, когда он сам был таким же, как они. А они при этом ещё и роптали на него, обвиняли в том, что он несправедлив к ним, что он забыл о них, вскоре даже стали предполагать, что или его нет, или он просто могущественный инопланетянин, что он самозванец, и тому подобное. Находились сумасшедшие, утверждавшие, что и вовсе способны убить его, развенчать миф и установить могущество Разума.
Но Богу-Надсмотрщику Артуру было всё равно. Он жил в Англии жизнью обычного человека, водившего по утрам и забиравшего по вечерам дочку из школы, целый день слоняясь без дела по окрестностям, выпивая с местными пьяницами, но при этом совершенно не впадал в состояние запойного алкоголика и, к загадке местных сплетниц, ухитряясь оставаться столь же обеспеченным, как и ранее, не работая при этом. Был ли он счастлив? Не до конца. Ему не хватало красивой землянки под боком. И не просто красивой землянки - одной конкретной красивой землянки, Триллиан. К его сожалению, его надежды были обречены с самого начала. МакМиллан была верна Зафоду, и должна была быть верна ему до конца Вселенной. А он был обречен на влачение Гефестова молота до этого же самого момента. С другой стороны, у него была планета, у него был дом, у него была не исполнившая своего предназначения Рэндом, его дочь, вдвоём с которой ему жилось не столь уж плохо. Да, жизнь не была прекрасна. Но это были лишь мелкие неурядицы по сравнению с тем, что ожидало впереди.
***
Произошло самое страшное, что только могло случиться. Архишериф во время послеобеденного сна проспал падение первого крупного небесного тела. И всё бы было хорошо, разве что самую малость Землю бы покорёжило, да небольшой кусок бы от неё откололся, учитывая то, что небесное тело это было новой Теей, которую Артур по своей глупости создал вместо пояса астероидов, выдумав себе, будто это должно было решить хоть какие-то проблемы, связанные с массовыми вымираниями и прочей ересью, которой так любили запугивать учёные с его далёкой родины, оставшейся в предыдущей вселенной. Не решило. Более того, планета-странник сошла с орбиты и устремилась по направлению к новому Солнцу. А на пути её так некстати оказалась голубая планета. Шесть миллиардов душ в этот момент в едином порыве, вне зависимости от своих взглядов на религию и Дента, как превалирующий аспект этой религии, молились ему, своему прообразу и некогда заботливому отцу, выходившему, выпестовавшему их цивилизацию и их вид. Молились, думая о том, что он-то их спасёт, что он не будет столь жесток, как Бейондер, который, согласно легендам, которые рассказывал Артур, не стал вмешиваться в судьбу любимой планеты. Но Бейондер не имел права вмешиваться. Ведь его Вселенная умирала, и смерть второй Земли была неизбежной частью воскрешения всего Сущего, словно Феникса из мифов ещё той поры. Третья же Земля была ещё слишком молода, чтобы умирать, или терять только-только зародившееся, не погрязшее ещё в коррупции и прочих смертных грехах человечество. И если Артур Потусторонника винил в своё время совершенно зря, то преждевременные проклятья, которые падали в тот момент на его голову, были абсолютно заслуженны им. И были бы заслужены куда больше, если бы не свершилось чудо. Чудо, свидетелем которого были ученики Стэмфордской школы, которую посещала Рэндом. Дочь Архишерифа в тот момент осознала своё предназначение в этом мире. Спонтанно и внезапно пришло к ней это осознание, понимание её миссии, её роли. Решение, которое она приняла в то мгновение, было страшным – прежде всего, конечно, для неё самой и для её отца. Это было практически совершение смертного греха, самоубийства, с её стороны. Она ведь могла всего лишь прибежать домой и разбудить отца, и тот за несколько секунд избавился бы от проблемы. Но лёгких путей она не искала, к тому же, в ней проснулись независимость и подростковый максимализм, а заодно – и комплекс спасителя. Она решила заплатить своей жизнью за жизни шести миллиардов человек, а заодно посмотреть, что находится за таинственной гранью бытия и небытия. Метод для этого был самый, что ни на есть, подходящий – разрушить Тею. Воспарив в небо, Рэндом собрала все свои относительно маленькие, по сравнению с остальными экс-пассажирами «Золотого Сердца», силы и направила мощный энергетический поток прямо к ядру враждебной планеты, разрушив её и отбросив на сотни миллионов километров, на пространство между Марсом и Юпитером, создав пояс астероидов, появления которого так сильно старался избежать Артур. После этого она, согласно её плану, должна была упасть замертво на землю и быть похороненной в ранге первой святой новой Земли. О том, что испытают близкие, она думала мало, что было, впрочем, вполне в её характере.
Однако настоящий итог оказался куда плачевнее, чем она думала. Её душа отделилась от тела и маленьким сгустком энергии витала по орбите. Тело же опустилось в дом Дента и встало, недвижимое, на пороге.
Артур, проснувшись, обеспокоился из-за отсутствия дочери. Набрав её номер, он услышал, как звонок раздаётся за дверью. Открыв, увидел неживое, лишённое духа тело Рэндом с запиской: «Папа, прости». Занеся её в дом, закрыв глаза и уложив на кровать, он, прокрутив ленты новостных агентств, узнал, что произошло на самом деле. И тогда Архишериф, в первый раз за долгие годы своей жизни, заплакал. Теперь у него не осталось никого. Лишь Земля, дух дочки и её тело. Несмотря на все его попытки и всё его могущество, он не смог воскресить Рэндом. Делать было нечего. Он вознёс её тело на орбиту, где летала её душа, переместил туда же множество астероидов и комет, запечатав и похоронив навеки последнее живое существо, которое им дорожило, и которое было, вместе с тем, дорого ему. Придав новому спутнику новой Земли искусственную круглую форму, лишённую кратеров и морей, которые в изобилии присутствовали на старушке-Луне, он вдруг осознал, что неплохо бы было исправить оплошность, допущенную Зафодом, забывшим о том, что многие планеты сопровождали более мелкие небесные тела. Наверное, потому, что рядом с родиной Библброкса таковых не водилось.
И на седьмой день все отдыхали, кроме Архишерифа, ибо тот, одиноко скитавшийся по Вселенной, решил , что никто подобной участи не заслуживал, и создал луны, и одна Луна была прежде всех, и была та Луна некогда дщерью ему, и звали эту Луну Рэндом.
***
Череда трагедий для Артура на этом закончилась. Когда он вернулся на Землю, его встретили как самого настоящего героя, как спасителя, как своего бога, коим он, в сущности-то, и являлся. Вот только почёт ему оказывали зря. Даже как отцу дочери, отдавшей жизнь за человечество и за невнимательность к своему творению самого Дента. Он ведь ничего не сделал, кроме донорства в прошлой жизни. А то, что именно его ребёнком была Рэндом, было, как следовало из её имени, чистейшей случайностью, не более того. Он понимал это, как никто другой. Но легенду о своём благородстве решил не разрушать. Осознавал, что землянам нужен был покровитель, которого можно было любить, на которого можно было надеяться, в которого можно было верить, и никто, кроме него, им это обеспечить не мог. Артур не был лучшей кандидатурой на этот пост, и уже неоднократно это доказал. Но у него не могло быть ни достойных преемников, ни достойных заместителей, ибо все остальные были богами Вселенной и не могли избрать себе планету, которой можно было оказывать особое покровительство, в отличие от него, скромного, ничем не выделявшегося надсмотрщика.
И с этого момента он уже не отпускал Землю из поля своего вида, не спал, – как оказалось, в силу бытия его божеством, это было вполне возможно, стараясь как можно более незаметно помогать людям, не устраивая сразу царствия небесного, но облегчая участь практически всех и каждого от Арктики до Антарктики, от Панамы до Австралии. При этом он не забывал и наказывать тех, кто нарушал божественные законы, перемещаясь при этом по всей Вселенной. Землян он частенько прощал, все иные расы карал по справедливости, всем же подобиям вогонов воздавал вдвойне. Не был Дент справедливым ко всему и сразу, да и не стремился к этому. Его планета достаточно натерпелась от бюрократов разных мастей и заслуживала послаблений, к другим он был безразличен, а там, где чиновники ставили закон земной выше закона небесного, себя выше народа, нужно было дать знак, что разумные расы шли отнюдь не по тому пути, и что-то надо было менять. Лишившись дочери, последней своей привязанности, Артур отрешился от земли, стал свободным ото всех своих мирских забот. Настоящим богом во плоти.
Откровенно говоря, он теперь оказался и единственным. Он, Дент, несмотря на всю свою неуклюжесть, безалаберность, слабость, грешность и лживость по отношению к своим почитателям, первым достиг этой ступени только потому, что потерял всё и даже больше на веки вечные. Он окончательно обособился в те дни от остальных, прервав все контакты, которые, справедливости ради, и раньше не слишком пытался поддерживать. В те дни ему начало казаться, что его к себе давным-давно зовёт Бейондер, и что ему давным-давно пора окончательно порвать с этой Вселенной, которая была недостойна его, с памятью о влюблённости в Триллиан, что теперь казалась ему слишком низкой и глупой, с памятью о гибели Рэндом, с тем, что чрезмерно сильно тяготило его душу, неподъёмным, тянувшим всё ниже и ниже грузом, не пускающим на небеса, что поднимались выше Мультиверса, небеса, с которых вечно светило непреходящее, бывшее всегда духовное солнце – Потусторонник. И чтобы попасть на эти небеса, он забывался в работе, он выносил всё больше и больше приговоров, он всё больше и больше помогал людям, пока не заметил, что делает за них слишком много, и деяния его уже становились заметны. Тогда темпы были сбавлены, и на недолгое время он оставил свои обязанности. Ему надо было отдохнуть. Разрушив до основания осаждённый журналистами дом в Стэмфорде, он поселился неподалёку от Лондона, где принялся выстраивать свой маленький рай в пригороде столицы Великобритании. Местность вокруг он населил самыми разнообразными фэйри Кары – Человеком-с-Зонтиком, наказывавшим за жадность, Попутчиком, не любившим невнимательность, Старой Леди, защитницей жён от мужей-тиранов, которую частенько путали с Дамой Сострадания, в чьи обязанности входило помогать бесхарактерным, водимым вокруг пальца или просто благородным и несчастным супругам, спасая их от благоверных с дурным характером или стилем жизни, Антикваром Коммивояжёровичем, который занимался преимущественно невеждами, и многими, многими другими. В те дни он освободился от тщетных, лихорадочных попыток забыть о случае с Рэндом, равно как и перестал оправдывать себя. Он лишь смотрел на Луну, вспоминая о том, как мало он провёл с этим случайным своим ребёнком, и думая о том моменте, когда о них вспомнит Триллиан, и когда ему придётся рассказать о том, что он натворил и что их дочери, последнего, что связывало их, кроме воспоминаний о старой Земле, больше не было. Он знал: после этого дня он навсегда потеряет Макмиллан. Но врать ему хотелось и того меньше. Хватило того, что он лгал землянам одним фактом своего существования. Оставалось лишь одно: ждать развязки, само предчувствие которой стало в те дни кошмаром Артура. И это же предчувствие говорило ему, что кошмар наяву произойдёт очень и очень скоро, что вот-вот его любовь прибудет к нему, и вместо радостной встречи произойдёт совершенно безрадостное расставание на веки вечные.
***
Дент даже уже смирился с такого рода перспективой, когда всё произошло – вдруг, внезапно, совершенно неожиданно. Справедливости ради, его даже никто не предупредил о визите и не дал на моральную подготовку хотя бы день-другой.
Он сидел у окна, смотря на небеса и думая о Бейондере, одетый в домашний халат, когда дверь отворилась. Удивление Артура, вызванное неслыханной наглостью зашедшей, бесцеремонно сломавшей все замки, которые он поставил на дверь, как настоящие, так и магические, сменилось страхом, который Архишериф почувствовал впервые за всё то время, которое прошло с момента Большого Взрыва. Он знал, что бессмертен, и не был испуган перспективой того, что Макмиллан, разгневавшись, его дезинтегрирует, но боялся того, что причинит ей боль, что навсегда потеряет её. И каждая миллисекунда всё приближала его к этому печальному мигу. Внутренние часы его тикали с сумасшедшей скоростью, отбивая жестокий ритм, заканчивавший отсчёт до того времени, когда всё будет кончено на веки вечные.
- А где Рэндом, Дент? – был первый Триллиан вопрос.
- Ну вот так всегда. Дент, помоги, Дент, выручи, найди мне то, Дент, найди мне это, Дент… - договорить он не успел, поскольку был впечатан в стену сильнейшим телекинетическим ударом.
- Где. Моя. Дочь. Артур? Говори, иначе я прямо здесь и сейчас размажу твоё тело о стены твоего же дома, и будешь ты собирать себя по частям следующие несколько тысяч лет!
После этих слов Архишериф окончательно упал духом. Всематерь была совершенно не расположена к нему в этот день. Она и обычно не слишком-то с ним любезничала, но теперь, находясь в донельзя разозлённом состоянии, Макмиллан представляла для него очень и очень серьёзную угрозу. Особенно учитывая то, что он собирался ей сказать, и то, почему она прибыла на Землю уже в гневе и нелюбви не только к Артуру, но и ко всем ему подобным.
Дело-то было, в общем, житейское. Не успели они с Зафодом справить медовый месяц, как Библброкса обуял очередной приступ гордыни. Он был опьянён безграничной властью, он стал вынашивать планы по свержению Бейондера. И без того колоссальное самомнение его увеличилось ещё больше. До Триллиан ему уже просто не было дела, она перестала его волновать, став песчинкой на фоне тех грандиозных комбинаций, что он замыслил. За день до того, как она прибыла на Землю, он и вовсе не стал возражать против того, чтобы она покинула его – дескать, поразвлекались – да и хватит, когда нужно ей будет исполнить функцию рождения ребёнка, он её позовёт, а до той поры она может быть совершенно свободна и делать может всё, что ей будет угодно. А ему она только мешала. Фраза эта была обронена, конечно, не со зла, и оба участника конфликта прекрасно понимали, что лишь эгоистичный характер Зафода и его гордыня не дали тому сразу же извиниться перед Макмиллан и сказать, что не так уж она и была не нужна ему. Вот только роль служанки, а не равной, не устраивала уже её. И, хлопнув дверью, она покинула «Золотое Сердце», оставив Библброкса в полном одиночестве: Форд, получив в распоряжение материал для работы архивариуса, принялся за составление новой редакции «Путеводителя», третьей и «вообще новой, вообще другой» как было написано на её обложке, и покинул судно ещё раньше. Не надевая скафандр, она с огромной скоростью помчалась на свою родину. С мужем у неё опять не сложилось, но оставалась ещё дочка, которой, наконец-то, она могла бы уделить достаточное количество времени.
И вот Триллиан примчалась, наконец, к своему ребёнку. Примчалась, чтобы не застать её дома. Примчалась, чтобы быть вынужденной вновь лицезреть эту кислую, вечно чем-то недовольную мину, которая успела ей опротиветь за последние годы. О чём она только думала, когда связывалась с ним за несколько месяцев до того, как вогоны в первый раз уничтожили Землю? Уж точно не о том, что теперь будет стоять перед ним, выпытывая местонахождение своей дочери.
- Триш… Триллиан… Моя бо… Всематерь… - он запинался буквально на каждом слове, чем изрядно заставлял её нервничать. Что-то определённо было не так. Неужели из-за этого идиота что-то случилось с её ребёнком? – Рэндом нет.
- Что ты сказал?
- Рэндом больше нет. Она умерла. Умерла, Триллиан. Всё. И ничего с этим не сделаешь. Ничего, понимаешь?! – сорвавшись на крик, он ударился затылком о стену, что было сил, и, смотря наверх, тихо всхлипнул. По щекам его покатились слёзы.
- Как ты смеешь? Я не верю тебе, не верю! – взревела она, разбивая телом Артура кирпичную стену и выталкивая его на улицу. Вокруг неё запылала огненная аура, плачущие глаза вспыхнули пламенем горести и злобы. Она поднялась в воздух, принявшись перемещать из пояса астероидов камни и запускать ими в Дента, сжигая того раз за разом, а заодно – и всю округу. Когда Артур опомнился от первой атаки, он телепортировался на Синайский полуостров, в города, отстроенные на случай необходимости показательной порки человечеству, которые он даже назвал говорящими именами – Содом и Гоморра. Недавно он получил сведения, что они погрязли во грехе, и что десяти необходимых праведников в них не нашлось. Те же, что были, по его приказу уже давно были вывезены в более подходящие для них места. Остальным же было суждено встречать свой конец, наблюдая всеразрушающую битву двух божеств – Всематери, обезумевшей от боли утраты, и Архишерифа, пытавшегося смирить её, не дать ей взять на себя миллионы жизней пусть и не самых благочестивых, но всё же не повинных в смерти Рэндом людей. Он безропотно принимал удар за ударом, отвечая лишь блоками и едва успевая остановить градом обрушивавшиеся на города метеориты. Но этого не хватало. От Содома и Гоморры в тот день остались лишь два пепелища, напоминавшие о сражении Артура и Триллиан. В тот день Дент узнал о себе много нового, и многие оскорбления, сыпавшиеся в его адрес, были вполне заслуженны. В конце концов, виноват действительно был он и только он. А когда он уже не мог сопротивляться, он выкрикнул, что тело Рэндом было спрятано глубоко в Луне. Тем самым он спас окружающую местность и всю планету от непосредственного проявления гнева возлюбленной.
Увы, это был не конец. Прекрасно понимая, что Триллиан не станет мучиться с его творением и наверняка натворит дел на орбите Земли, он активировал протокол «Всемирный Потоп»: сотни избранных им старцев с самыми разнообразными именами – от Ноя до Ксесутра – с их семьями и несколькими парами каждого вида животных, взошли на давным-давно заготовленные бронированные ковчеги, где получили приказ ждать окончания битвы.
Бог-Надсмотрщик оказался прав в своих подозрениях: Макмиллан решила просто разнести Луну на огромные куски, чтобы добраться до бездыханного тела и неприкаянной души своей дочери. Сделав же это, приманила в одну руку сгусток энергии, другой положила Рэндом себе на колени, да так и осталась в космическом пространстве, курсируя по орбите спутника Земли, плача над своей загубленной вечной жизнью. Ей и в голову не пришло, что пять колоссальных обломков, приближенных ей чуть ли не к границе экзосферы планеты, вызвали резкие изменения в гравитационном поле. Огромные приливы поглотили множество массивов суши в считаные часы. Зарядили дожди чудовищной силы. Люди и животные спасались, как могли. Им помогало то, что они, в отличие от свидетелей библейского Великого Потопа, находились на несоизмеримо более высокой стадии как духовного, так и технологического развития. Службы спасения и мобилизованные правительствами корабли оказывали помощь сотням тысяч душ, которым было суждено не погибнуть даже несмотря на то, что они не были праведниками. Многих и вовсе подбирали ковчеги, и без того переполненные, но решившие поступать по принципу «в тесноте, да не в обиде» - благо, что Артур, едва получив сигнал о том, что одно из суден не выдерживало груза, спускался к земной поверхности и искусственно наращивал тоннаж. А что ему было делать, как не искупать таким образом свой грех и свою вину перед ними?
Оставшееся время он был занят тем, что отбрасывал остатки Луны на их изначальную орбиту и соединял их заново. В этот раз он не стал делать могилу для Рэндом внутри, а предоставил нетленное тело матери.
Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем спала вода, и Земля вновь была заселена. Прошло сорок дней и сорок ночей, в течение которых Дент неотлучным щитом стоял на защите своей родной планеты. Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем Триллиан пришла, наконец, в себя. Прошло сорок дней и сорок ночей, в течение которых всё явственней Артуру слышался зовущий его голос Бейондера, ведь за это время Архишериф в глазах высшего начальства поднялся, как никогда до того. Он вновь доказал своё право на божественность, свою готовность принимать ответственность за просчёты, свою способность карать и спасать, исполнять поставленную самим собой задачу – защищать Землю всеми силами. Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем Макмиллан и Дент приблизились друг к другу на расстояние вытянутой руки. Прошло сорок дней и сорок ночей, прежде чем они похоронили свою единственную и любимую дочь. Мать и отец в первый раз были с ней вместе. В первый и в последний. Где именно находилась могила, не узнал ни один из смертных. А Триллиан и Артур поочерёдно стали посещать её.
С разговора, произошедшего между ними перед схваткой, они не проронили ни слова в общении друг с другом. Жили в разных уголках Англии. Дент старался не попадаться на глаза Макмиллан, та же избегала его. Трагедия, которую так ждал и которой так боялся Бог-Надсмотрщик, произошла. И последствия её были гораздо более страшными, чем он предполагал. Но силы Бейонда были в то время на его стороне, и он хотя бы смог сократить количество жертв в сражении. Оставшиеся легли на его душу очередным тяжким грузом. Он вновь замкнулся в себе. Тем же, впрочем, занялась сразу после похорон и Триллиан.
***
Шли дни, недели, месяцы и годы. Жизнь продолжала идти своим чередом, и отнюдь не собиралась налаживаться. Чёрная полоса для Артура так и не заканчивалась. Все его попытки вычислить местонахождение Макмиллан оборачивались неудачей, даже открытое слежение. Сказывалось то, что по силам они были неравны. Разница была мизерно несущественной, и среднестатистическому жителю их Вселенной могло показаться, что её и нет. Но именно она и позволяла Матери Космоса скрываться от горе-отца, который, не находя себе места, был уже готов бросить всё то, к чему так долгое время стремился, прекратить духовно совершенствоваться и начать деградировать. Но уйти в запой – алкогольный ли, наркотический ли, не получалось: слишком уж могущественным был его организм для того, чтобы столь ничтожные психотропные сумели на него повлиять. Он попробовал даже Тотальный Вихрь, попробовал через него достигнуть нирваны, раствориться своей маленькой, ничтожной сущностью в огромном мире. Но он, на свою беду и одновременно счастье, был богом этого мира, и был несказанно больше его. Вдобавок к этому, его стадия духовного развития уже позволяла ему смотреть на Вселенную свысока, с самой её границы с Той Стороной. А уж когда он услышал голос Бейондера, сумевший дотянуться даже сквозь изощрённое орудие казни, вновь призвавший его к себе, он вспомнил о том, что наверняка один-единственный был избран высшей сущностью из всех богов «Золотого Сердца». И это было последней каплей – для Тотального Вихря. Артур совершил ещё одно благое дело, сам того не желая – он разрушил то, чем веками пугали в межгалактическом суде. Но покоя так и не обрёл. Как не обрёл его в объятьях представительниц тысяч разумных рас, в каждой из которых ему мерещилась Триллиан, а сзади издевательской галлюцинацией его больного рассудка раздавался голос Рэндом, винивший его в её смерти. И он, исполненный отвращения к себе, тут же сбегал от них, оставляя в растерянности и смущении. Не помогала даже обычно спасавшая работа. И лишь Бейондер, ставший говорить с ним часто, как никогда до того, нёс успокоение, отвлекал от мирских мыслей, отвлекал от смертей, отвлекал от разлуки с любимой, отвлекал от того, что она теперь уж точно предпочтёт ему Библброкса, и забудет о нём, пока им вновь не придётся собраться на судне «Золотое Сердце», пока вновь не придёт Конец Вселенной, и пока вновь не настанет время положить Новое Начало Нового Мира. Но это время было ещё очень и очень далеко. Пока что он был вынужден искать выход лишь в обращении к Потустороннику, к Непреходящей Вечности. К единственному месту, где он должен был оказаться спокоен. К месту, в которое он едва ли когда-то попадёт. Пока же он метался по галактикам туда-сюда, сея правосудие, милосердие и кару. Тяжело ему давались эти постоянные скачки, но другого выхода не оставалось. Такова уж была должность. И всё было лучше, нежели бытие наедине с мыслями о Рэндом и Триллиан.
Беда Артура, равно как и всех богов «Золотого Сердца», заключалась в том, что они не обладали даром всезнания, присущим Бейондеру. Не знал Дент того, что сама Макмиллан мучилась точно так же, как и он. Она только и думала, что о несчастной, загубленной своей вечной жизни. А что ей оставалось делать? У неё ведь не существовало чётко определённой функции. Она могла помогать, она могла защищать, она могла приносить в себя жертву за чьи-то грехи, а могла и вовсе ничего не делать, заключив в себя сто оков и посадив себя под сто замков в маленьком доме где-то на просторах Британского архипелага. Последним, собственно, и занималась. Имела полное право, в конце концов. Её чёрная полоса была ничуть не светлее, чем полоса Архишерифа. Она, как ей казалось, навсегда потеряла своего мужа, торжественно хлопнув дверью и покинув его, не выдержав очередного приступа высокомерия. На не менее долгий срок был для неё потерян единственный человек, который испытывал к ней хоть какие-то чувства, и который подвёл её, не сумев, из-за своей вечной безответственности и безалаберности, сберечь их дочь. И, тем самым, оборвал нить, что их связывала, уничтожил последнее, что было между ними и что могло держать их рядом друг с другом, навсегда похоронил себя в её глазах. Да и сама она, чего греха таить, была хороша. Спихнула воспитание Рэндом на самого неподходящего для роли отца-одиночки существа не то, что во Млечном Пути – во всей Вселенной. А сама со спокойной душой занялась личной жизнью, думая, что всё ещё впереди. О, как она была наивна и глупа! А самое главное, выяснилось, что она не научилась на чужих ошибках – ошибках сотен и тысяч матерей, поступавших подобным образом на её родной Земле. И если она так «позаботилась» о своём ребёнке, о своей плоти и крови, то какой же она была Матерью для Космоса? Ответ был очевиден, особенно учитывая то, что к ней быстро пришло осознание того, что она натворила, пока злилась на Артура, сколько невинных душ погубила в своём гневе. От этого становилось ничуть не лучше. Они почитали её, они молились ей, как всеблагой, всепрощающей, а что она наделала? Она, Всематерь? Дента можно было за многое ругать и ненавидеть, но он в те дни сделал всё, чтобы Земле как можно меньше досталось от их ссоры. Она не сделала для этого ничего, хотя это была и её родная планета в том числе. То, чего не ждали, наверное, от неё одной. Она подвела тех, кто в неё верил. И этого уже нельзя было изменить, к сожалению. Вот и оставалось ей сидеть в убежище отшельницы и тихо, обличая себя, сходить с ума от понимания того, что ей со всем этим жить ещё миллиарды миллиардов лет. Ей было даже хуже, чем Артуру. У Артура был Бейондер, у Артура был голос Его, у Артура была работа, у Артура была цель в жизни. У неё ничего этого не было. Зато была озлобленность на всех и вся, начиная от её самой и заканчивая Дентом. Было чувство вины перед дочерью за то, что оставила её одну, оставила на попечение безответственного отца, проспавшего в прямом смысле этого слова Рэндом. Было горе от того, что Триллиан её больше никогда не увидит, горе почти физическое. Было и самое страшное – одиночество. Всепоглощающее, раздавливающее, уничтожающее одиночество. Одиночество, охватившее весь её мир – маленький домик где-то на территории Великобритании. Она и сама была похожа в тот момент на Англию – холодная, постоянно плачущая, но в своих слезах ещё более величественная и царственная. Делающая вид, что её одиночество – лучшее, что только могло случиться с ней, и что она сама только его и хотела. Но это было, конечно, отнюдь не так. Периодически она нуждалась в остальном мире – но обставляла это таким образом, что мир думал, что он нуждался в ней. Так же и Триллиан посещала могилу Рэндом во многом лишь потому, что маленький гробик заставлял думать её о том, что есть у неё кто-то, а быть точным – что-то близкое в этом мире. А преследовавший безуспешно Артур создавал ощущение нужности хоть кому-то в этой Бейондером позабытой Вселенной. Порой она даже думала о том, что в старом Мультиверсе, пожалуй, можно бы было дать ему шанс. Но, конечно, не здесь и не сейчас. Слишком сильно он был виноват перед ней и перед Рэндом. И она так и не подпустила его к себе за все эти годы, не давая найти свой дом.
Помогла Денту сделать это чистая случайность. Антиквар Коммивояжёрович, прогуливаясь по просторам старушки-Британии в поисках ценных экспонатов мебели для своей коллекции, заметил одиноко стоявший домик. Ничтоже сумняшеся, постучал в его дверь. Когда ему открыли, он обомлел от неожиданности: перед ним стояла сама Всематерь! Но виду, зная отношения с ней своего создателя, почти не подал: лишь схватился в своей излюбленной манере за сердце, попросив принести воды. Ничего не подозревавшая Макмиллан, решившая, что просто забыла поставить завесу невидимости для простых землян, помогла старику и даже провела его в свой дом. Там, за чашкой чая, пожаловалась ему на жалкую жизнь молодой вдовы, беззаветно любившей мужа, и несчастной матери, пережившей дочь на многие-многие годы. Участливо покивав и посочувствовав ей, Антиквар также отыграл свою роль до конца – вынес из её дома половину мебели, которая оказалась невероятно дорогой, благо, что хозяйка, совершенно о деньгах не заботившаяся, продала всё за бесценок, чем принесла духу несказанную радость. Незаметно призвав свою машину, подаренную творцом, он, едва ли не приплясывая, попрощался с Триллиан. Та же, помахав ему рукой, подумала о том, что смертных в дом порой пускать можно, особенно таких, как этот старик. Она даже не подозревала, что, открыв Коммивояжёровичу дверь, она открыла дверь и Артуру.
Через несколько дней после следующего её визита на кладбище к ней вновь постучали. Она с трудом поднялась со стула и пошла открывать. На пороге её вновь встретил тот же самый старик. Подозрение закралось в этот момент в душу Триллиан. Но она находилась в отчаянии, одиночество сводило её с ума. Что ей ещё оставалось делать? Она вновь напоила Антиквара чаем, вновь поплакалась ему, поблагодарила за то, что тот не оставил несчастную молодую вдову, и, вручив в подарок ещё одно кресло, проводив до дверей, попрощалась, высказав надежду на то, что он ещё придёт.
- Может быть, миледи. Я уже стар, ноги не те, - трудно было сдержать улыбку, зачитывая наизусть реплики этой его роли. – Я к вам своего внука пришлю. Он молодой, он валяет дурака весь день напролёт. Пусть хоть вас утешит, полезное дело сделает.
- Хорошо, я буду его ждать, - насторожившись ещё сильнее, ответила Макмиллан, запирая дверь. В полусумраке неосвещённого коттеджа из тёмного угла, недавно освобождённого Антикваром от комода, выступила мужская тень. Голос тихо и робко произнёс:
- Триллиан…
- Ты?!
- Триллиан, я…
- Как ты смеешь?
- Триллиан, стой! – выставил он вперёд свою ладонь, создавая щит. На этот раз удар Матери Космоса не достиг своей цели. – Да остановись же!
Он закричал, и следующим пассом отшвырнул к стене уже Макмиллан. Его переполнял страх, но страх не за себя, а за то, что она вновь выйдет из себя и вновь обрушит на Землю Казни – божественные испытания, которым он будет вынужден противостоять в полном одиночестве. А в этот раз он даже не был готов. Разве что к схватке за тех, перед кем нёс ответственность не просто героя или спасителя - божества. Схватке до последнего вздоха, до практически полного уничтожения, до того момента, как она его практически раздавит, но выместит полностью свой гнев и обессилит до такой степени, что не будет в силах атаковать Землю. Запасного аэродрома, вроде Содома и Гоморры, у него в этот раз уже не было. Оставался единственный вариант, если ему ещё была дорога его собственная шкура, и если ему не хотелось драться с Макмиллан. Попытаться убедить её не срывать свой гнев на нём.
- Прекрати, прошу тебя! Не надо! – он с трудом остановил её ответный выпад.
- Не надо? Не надо, Артур? Не надо было брать тебя на борт. Быть может, Рэндом была бы и жива теперь.
- Меня – не надо было? – он вдруг усмехнулся. Глаза его недобро сверкнули. – Возможно. В этом случае, наверное, о Земле бы заботились как следует. А кто бы заботился? Зафод? Да на кой она ему сдалась? Форд? Не смеши меня. Рэндом? Она была ещё ребёнком, куда ей планету.
- Она защитила её, если ты не забыл. Ценой своей жизни, между прочим.
- Защитить и заботиться – это разные вещи, Триллиан, не забывай об этом. Хотя, какой толк тебе это объяснять. Ты же ни то, ни другое сделать не в силах. Ты в силах лишь летать со своим дорогим Зафодом по космосу, пока другие разгребают за вами то, что вы делаете, и подбирают ваших никому не нужных детей. Не сберегли? Ой, простите, у меня пока ещё нет раздвоения личности. Если бы ты, её мать, была с ней рядом, а не бросила её, потому что у тебя медовый месяц, ничего бы этого не было. Ничего, Триллиан! – он кричал, и в глазах у него стояла не она, а хладное тело Рэндом, чудовищные разрушения на планете, испепелённые Содом и Гоморра, обломки Луны в космосе. Миллионы умерших его приёмных детей и один его родной ребёнок. И всё это по его вине. Он обвинял Макмиллан, но ни на ком не лежало большего груза ответственности, чем на нём самом.
- А ты безгрешен, Артур, как я вижу, - Триллиан едва ли не шипела, - раз кидаешься камнями в других. А? – в глубине души она понимала, что он был частично прав. Ей следовало быть рядом с дочерью, следовало оставить её у себя, в безопасности «Золотого Сердца», а не вручать этому безответственному папаше.
- Я не безгрешен, Триш…
- Не называй меня так.
- Я не безгрешен, Триллиан, - он отвечал холодно и с достоинством. Достоинством маленького человека, который в кои-то веки получил права, что причитались ему с самого рождения. В нём было мало прежнего Артура Дента, неуклюжего неудачника и лентяя, если и спасавшего кого, то только по чистой случайности, не умевшего обращаться с грузом своей ответственности, слабовольного и слабохарактерного, единственным достоинством которого было то, что он сумел выжить в катастрофе планетарного масштаба. Макмиллан это заметила, как заметила и то, что в нём произошли изменения, и не к лучшему. – Но не у одной тебя здесь умер ребёнок. Ребёнок! – воскликнул он. – Да о Рэндом ли мы говорим? Триллиан, из-за того, что я не сберёг её, погибли другие дети. Сотни тысяч других детей, которых мы, не замечая, раздавили. Безгрешен ли я после этого? Нет. Я самый проклятый грешник здесь. Я клялся защищать их, я клялся спасать их, я клялся, что с нашей дочерью ничего не случится, как не случится и с их дочерьми. И что, исполнил я эту клятву? Нет. И какой я бог им после этого? Как я могу следить за ними, если за мной самим следить надо. А, Триллиан? – он замолчал на миг, будто успокаиваясь. В левом глазу его блеснула слеза. - Но я сделал хотя бы что-то для того, чтобы такого горя, как мы, не испытали многие и многие другие. Я построил им ковчеги, я вытащил из Содома и Гоморры праведников, я дал им всем сигнал, когда ты начала разрушать Луну. И они молятся мне теперь, будто я спас их. А если бы я спас, ничего бы этого не было. Если бы я спас Землю от Теи вместо Рэндом, если бы наша дочь не пожертвовала собой…
- Вот видишь, Артур. Виноват-то во всём ты, а кричишь почему-то на меня.
- Думаешь, ты безгрешна, Триллиан? – Дент прищурился. – Как бы не так. Из-за кого погибли все эти невинные души? Кто разрушил Луну? Я, что ли? Ты могла бы телепортировать нас на далёкие необитаемые планеты, хоть на границу с Бейондом, и там молотить меня, сколько твоей душе влезет. Да, я был виноват перед тобой. Но они. Что они тебе сделали, Триллиан? Ничего. А ты взяла – и одним движением своего пальца перечеркнула их жизни. За что? Они не были грешниками, они не погрязли в своём зле. Они были обычными людьми, не без порока, но и не без добродетели. Мы не должны были устраивать великий потоп настолько рано, и не должны были жечь Содом и Гоморру. Но ты пришла, и наказала их непонятно за что. Да, ты всемогуща и всевластна, ты сильнее меня, сильнее их защитника. Но это не давало тебе права карать их за мой грех. Или мы с тобой боги по принципу «у сильного всегда бессильный виноват», а, Триллиан? Какие же мы с тобой боги? Если мы сначала не можем сберечь своего ребёнка – и тогда какие мы родители? – а потом вымещаем свою слепую злобу на тех, кто виноват лишь тем, что хочется нам горевать? Нет, я не могу так, Триллиан. Я ухожу. Если хочешь, оставайся. А я… Уволь меня от этого. Мне надоело это всё, - он демонстративно направился к выходу. Дойдя до двери, обернулся, намереваясь бросить через плечо: «Заходи, если что» и покинуть её дом под аккомпанемент громкого хлопка. Но что-то его остановило.
Макмиллан сидела на полу с разбитым и жалким видом. Она была Матерью Космоса – но от того, насколько она была бессильна, она была готова заплакать. Она была глубоко несчастна – и одна на всю эту Вселенную. Даже Артур её не понимал.
- Чего остановился? – сквозь слёзы процедила она. – Уходи. Ну же. Пошёл вон! Чистый наш, непорочный…
- Триллиан, - он развернулся. Голос его снова стал мягким и робким. Таким же, как несколько лет назад, когда… А вот не ваше дело, что было тогда. Что было в Старой Вселенной, должно было остаться там навсегда. Во всяком случае, Макмиллан иногда очень бы хотелось этого. А иногда хотелось прямо противоположного. Как, наверное, сейчас. Когда он подошёл к ней, упал перед ней на колени, взял её ладонь в свои и прижался к ней лбом. Когда она прижалась к нему и заплакала, как плачут обыкновенные земные женщины. Когда он обнял её, шепча на ухо: - Триллиан. Триша, прости меня. Я не сберёг её. Я и только я во всём виноват. Ты ни в чём, вообще ни в чём…
- Замолкни, Дент. Прошу тебя, замолкни сейчас, - она, сбиваясь, говорила своим обычным рассудительным голосом. – Не говори ничего. В бездну это всё. В бездну утешения, если ничего уже не поделать. Мы оба виноваты. И я, и ты. Во всём этом. Нет смысла это отрицать. И заметь, мы даже изменить ничего не сможем.
- Так хотел Бейондер, Триша.
- Вот именно. Так есть ли смысл говорить об этом?
- Нет.
- Вот и замолкни.
Они так и сидели, не произнося ни слова, в объятьях друг друга. Затем, когда оба окончательно успокоились, Артур вдруг спросил:
- А кстати, коли уж я заговорил о Зафоде… Где его носит?
- Не знаю, - Макмиллан пожала плечами. – И знать не хочу. Я от него ушла.
- А что произошло? Вы же были…
- Были, Артур. Но единственная толковая жена для Зафода, с которой он будет счастлив, – это он сам.
И она поведала ему о том, что произошло на палубе «Золотого Сердца». Дента это совершенно не удивило, и удивить не могло. Он прекрасно знал и чувствовал, что такое Библброкс (было бы глупо утверждать, что хоть кто-то из знавших нынешнего Всевластителя не понимал его изначальную сущность), и в глубине души давным-давно понял, что Триллиан рядом с ним не ждёт ничего хорошего, пусть он и был куда более ответственным и интересным вариантом для неё, нежели Артур. Бог-Надсмотрщик в те ставшие уже далёкими дни предвидел подобный исход, но списывал он это на свою ревность, на стремление выставить в своих глазах конкурента злом, драконом, которого нужно убить или хотя бы победить, прежде чем завладеть принцессой. Поэтому и не действовал, поэтому только и делал, что томно вздыхал, глядя на неё, и проводил бессонные ночи в мыслях о ней. В конце концов, ему ли было вмешиваться в отношения Триллиан? Он бы выглядел, в таком случае, обиженным бывшим, все свои возможности использовавшим впустую, начинавшим пытаться отбить свою девушку, когда было уже слишком поздно для него. Обладателем такого облика в глазах Макмиллан он явно становиться не хотел. Поэтому поступил согласно доктрине одного из посланников Бейондера – любя, смирился. Он не знал, существовала ли жизнь после смерти, но был уверен, что если бы это было так, то ему непременно должно было воздаться за его одинокие страдания, за его мучения, пока Триллиан и Зафод счастливо проводили вместе. И, казалось, Потусторонник проникся к нему сочувствием, послав ещё одну землянку, с которой Дент был почти счастлив, почти, можно сказать, о Триллиан и думать забыл… Вот только она к нему возвращалась во снах – раз за разом, кошмар, в котором рано или поздно появлялся Библброкс, за кошмаром. А потом его новый объект интереса попросту исчез. Властитель Бейонда откровенно издевался над ним, посылая всё более тяжёлые испытания – одно за другим. Кульминацией этого стала смерть Рэндом и всё, что последовало за ней. Он думал, что едва ли есть божество, более несчастное, чем он. Он был не слишком далёк от истины.
Разве что не учитывал того факта, что его возлюбленной едва ли было лучше, чем ему. Она за эти месяцы потеряла не меньше. Два раза – родную планету. Один раз – родную Вселенную. Бесконечное число раз она была вынуждена покидать свою дочь, и в последний раз она потеряла её на веки вечные, навсегда, на все грядущие дни. У неё не осталось никого. Мужа она бросила сама, но лишь по его вине. Ещё была Третья Земля, конечно. Спору нет. Но что она сделала с Землёй? Она едва не уничтожила её, она пришла на неё, подобно Зверю, подобно Концу Света, подобно Апокалипсису. Она спровоцировала страшнейшие катастрофы, она погубила сотни тысяч людских жизней. Она, что была призвана их защищать, она, что была их богиней, стала их наказанием, их карой. И все они были теперь на её совести. Да, Артур не уследил за их дочкой, - но он был прав в том, что виноват во всём только он один. А она обрушила свой гнев на всех. На всех своих детей. Как она вообще может называться богиней теперь? Нет, теперь она долгое время не сможет приблизиться к ним, она слишком сильно виновата перед ними. И перед Артуром, перед тем, кто один из всех помнил о них.
Да, он действительно изменился. В Старой Вселенной она сделала свой выбор в пользу Зафода, потому что там Дент был слишком безалаберный, слишком безответственный. Но здесь всё изменилось. Артур стал богом, возможно, единственным настоящим богом из них из всех. Да, он не потерял неуклюжести и лени, – из-за них Рэндом и умерла – но вместе с тем в нём проснулось чувство ответственности не просто за его поступки, но и за тех, кто был рядом с ним. Он выучился на своих ошибках, в особенности на главной – на потери дочери. Более он детей терять не хотел. Этим объяснялось то, как ожесточённо он сопротивлялся в дни разрушения могилы их случайного ребёнка, этим объяснялось то, почему он недавно обрушил свой гнев на неё, почему его не волновало то, что он может из-за своих обвинений потерять её окончательно. Потому что он стоял перед выбором – потерять её для себя или взять на себя очередной груз из миллионов безвинно убитых. А заодно и усугубить её страдания ещё и этими жертвами, когда осознание бы пришло к ней. Он не хотел этого для неё, и уж наверняка хотел бы повернуть время вспять, чтобы избавить её не только от того, что она должна была наделать, а что уже сделала. Ради этого стоило разругаться с ней. Ради неё самой.
Да, он действительно изменился. Но это не изменило его отношения к ней, которое сложилось ещё до Катастрофы, ещё до появления мира Бога-Всевластителя Зафода. Он – это чувствовалось в каждом слове, в каждом его жесте, - по-прежнему любил её и только её. То, что было за полгода до первого уничтожения Земли, та искра, которая некогда вспыхнула между ними, сохранилось в нём. Она видела это в каждом вздохе, пророненном по ней, в каждом взгляде, обращённом на неё. Он думал о ней, лишь о ней, думал по-настоящему, и любил по-настоящему, а не как толковую помощницу, с которой можно было, вместе с тем, провести ночь-другую, и оформить это как деловой союз, а в дальнейшем, исключительно для формальности, и супружеский. Это, впрочем, не было для неё открытием – зря, что ли, они столько путешествовали вместе, к тому же, встречаясь перед этим? Она хорошо это знала. Но не была уверена, что он справится с ответственностью, покинет её, сбежит, или просто окажется недостойным. Поэтому и после Катастрофы, и до неё, Макмиллан отдала предпочтение Библброксу, а не Денту.
Но сейчас всё встало с ног на голову. Артур уже окончательно стал таким, каким бы она хотела его видеть, стал по своей воле. Его чувства не утратили свою искренность, он, как и в первый день их знакомства, был готов галактики положить к её ногам, он никогда бы не стал пользоваться ей, или, тем более, поступать с ней, как Зафод, - то нужна, то пшла вон, холопка, ты мне боле не надобна. Но теперь – какой раз за последние несколько минут она думала об этом? – он повзрослел, он возмужал. Он наконец-то стал тем Артуром Дентом, которого она не просто хотела получить в первые дни их совместной жизни на Первой Земле, но к которому она стремилась.
- Да, пожалуй, что и так… - он резко замолчал, когда они встретились взглядами. В её глазах было прохладное дождливое лето. В его – тёплая английская зима, вдруг засверкавшая солнцем на циферблате Биг Бена. – И раз так… Триша, я не знаю, могу ли я говорить это…
- Говори, Артур.
- И раз так, - он перевёл дыхание, собираясь с силами. – Может, я ещё зайду к тебе? Старик, вроде, обещался прислать меня к тебе.
- Так ты…
- Технически, наоборот, конечно же, - он улыбнулся ей, очевидно довольный тем, что удивил её.
- Заходи, конечно. А теперь, может, встанем уже?
- Да. Да, конечно. Ладно, Триша, я пойду. У меня несколько дел по всей Вселенной. Прости, что покидаю тебя так, но…
- Я понимаю, Артур. Я всё понимаю. В следующий раз уведомь меня о паре своих вызовов. Негоже Матери Космоса не знать своих детей.
- Конечно, Триша. Само собой. А теперь – извини, но я всё же…
- Иди уже! – закрывая за Дентом дверь, уже улыбаясь, произнесла она.
***
За следующие несколько месяцев их общий катарсис окончательно подошёл к концу. Смерть Рэндом, разрушения на Земле, - всё это ушло в прошлое. Бейондер перестал звать Артура к себе. Но лишь потому, что в этом более не было никакой нужды для самого Потусторонника: он вырастил себе не просто достойного последователя, но преемника, продолжателя дел, который не нуждался в указках сверху и даже в советах. Наступило время отпустить его, дав напоследок силу несоизмеримо большую, чем сила даже Всевластителя. Рано или поздно, говорил Бейондер, эту силу он будет вынужден применить. Но это время было ещё далеко. Пока же у них с Триллиан началась долгая и счастливая совместная жизнь. Сначала они просто виделись, когда Артур заходил к ней, потом стали встречаться. А в последнее своё явление, произошедшее уже им обоим, Потусторонник расторг брак Макмиллан и Библброкса без ведома последнего («гордыня – грех, и пусть только заикнётся о разделе имущества, лично на молекулы разберу»), и оформил в канцелярии Бейонда союз Триши уже с Дентом. Прошло ещё несколько лет, и старые раны окончательно зажили. Не излечились полностью, само собой, но боль от них затупилась окончательно. Земля восстановилась практически полностью, и о чудовищных потрясениях остались лишь смутные воспоминания. Душа Рэндом окончательно упокоилась, равно как и она сама в сознании Артура и Триллиан. Но родительская энергия их, накопленная и нерастраченная полностью, требовала воплощения. В конце концов, в их божественной компании не хватало ещё кое-кого. Когда у них родился сын, границы Бейонда содрогнулись: Потусторонник ругался на то, что ни один бог никогда не учится на его, да и на своих собственных ошибках, и надеялся на то, что новому Пантократору Вселенной будет достаточно одной жертвы во искупление и спасение грехов человечества. По общему согласию сына назвали Марвином. Лицо его, до того улыбавшееся, мгновенно приняло грустный вид, а сам он заплакал. Медсестра, вручавшая дитё новоиспечённым родителям, не на шутку перепугалась, а Артур с Триллиан только обрадовались. Наконец-то их вечный недовольный спутник вернулся к ним. Пусть и в таком виде – они не возражали.
Жизнь их налаживалась, а Вселенная, наконец, заканчивала своё формирование. Дрейфовало где-то одинокое и позабытое «Золотое Сердце», проводил сотни лет на планетах Форд Префект, летала вокруг Земли бесплотно и незаметно даже для богов Рэндом Дент, оберегая родную планету от напастей и невзгод. Такова оказалась её, непредвиденная никем роль. Божественная семья в составе трёх человек жила счастливо – пусть сын только и делал, что и говорил о том, что счастья-то нет, но родители знали, что их воссоединение и было этим счастьем, и ради него, пожалуй, стоило пройти всё это. Ради того, чтобы, пройдя всю Вселенную, обрести его там, где всё начиналось. Пройти сквозь несколько катастроф, чтобы зажить тихо и мирно. Совершить чудовищные преступления, чтобы следом, искупив их, получить за это награду из рук самого Бейондера. Потерять близких, чтобы вновь обрести их. Расстаться друг с другом, чтобы сойтись вновь. Уже совершенно другими, но всё ещё теми же самыми – последними землянами Старой Вселенной и первыми землянами Вселенной Новой. Вселенной, история которой всё ещё только начиналась.
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.
@музыка: Франц Шуберт - Романтическая симфония(альбом-коллекция КП); Аквариум - Рок-н-ролл мёртв
@темы: фанфик, гет, джен, especially for..., Артур Дент, Hitchhiker`s Guide, Бейондер и прилежащие теории, отсылки-отсылочки, Триллиан Макмиллан, Я есть Хикман