В поисках Баки. Часть вторая.

[Djulian-of-Amberus]

Название: Первый мститель 2.5: Поиски Зимнего Солдата
Глава: 2. Вместе, порознь, вместе.
Автор:  Djulian-of-Amberus
Фэндом: Первый мститель: Другая война(Captain America: Winter Soldier)
Размер: мини (около 5.500 слов)
Рейтинг: G
Жанр: дженогет, AU
Персонажи: Стивен Роджерс, Наташа Романова, остальные упоминаются либо мимоходом
Предупреждения: грань с гетом, много авторского текста.
От автора: Ну что, продолжаем веселье. Поутру, как говорится, они проснулись.
Ночь была для Стива относительно спокойной. Он лишь слегка поворочался, когда, засыпая, отгонял мысли о Наташе. Снов он не видел уже давно: с того самого момента, как узнал о проекте «Озарение».
И с тех же самых пор он не находил себе покоя. Не мог спокойно спать, раздумывая о Баки, о Гидре, о Щите, о том, как сильно изменился мир. Дурные мысли, казалось, получили постоянную прописку в его голове и вовсе не собирались выселяться – до вчерашнего вечера, во всяком случае. Но именно тогда всё изменилось. Впервые за всё это время он не размышлял ни о чём. Мысли о «Стариках…» на удивление быстро выветрились из головы, пока он носил Романову на кровать и шёл обратно на кресло. Все остальные же так и вовсе ушли ещё до этого – после их танца.
И в этом была вся странность происходившего – Стив ловил себя на том, что весь прошлый вечер не думал вообще практически ни о чём. Он весь был увлечён Наташей, поглощён долгожданным нахождением вместе с ней, не обращая внимания больше ни на что - даже, быть может, на сам факт её нахождения у него в квартире этой ночью. Более того, у него в голове не промелькнуло и тени удивления оттого, что эти часы они провели вместе, практически бок о бок, под одной крышей. В его время многие бы сочли столь тесное соседство мужчины и женщины предосудительным, да и ситуация такого рода, наверное, была бы невозможной, попросту бы не возникла. Подруга бы, разумеется, не осталась, а он бы непременно не забыл проводить её до дома.
Но сейчас не было его время. На дворе были не тридцатые-сороковые двадцатого, а десятые годы двадцать первого века. За семьдесят лет, что он провёл во сне, многое изменилось в отношениях между людьми. Он уже давно это понял. И он не испытывал какого-то стеснения или беспокойства оттого, что за дверью спала очень красивая женщина. Вернее, не так: он бы, конечно, счёл это не совсем обычным, если бы это была просто очень красивая женщина – агент 13, к примеру. Но на его кровати лежала Наташа, верный друг и боевой товарищ. Её, как он считал, он знал хорошо, и, что было бесспорно – к ней он привык. А она, в свою очередь, хорошо понимала, что он из себя представлял, каким анахронизмом являлся. И, вместе с тем, никто не понимал его лучше, чем она. И ни с кем он не чувствовал себя более комфортно, чем с ней. Именно поэтому, скорее всего, он вчера даже и не подумал о том, чтобы хотя бы для порядка возмущаться о том, что она собралась ночевать у него в доме. Внезапно – и, вместе с тем, вполне предсказуемо, для него это оказалось совершенно в порядке вещей. К тому же, ей действительно было лучше находиться рядом с ним: появление спецслужб рядом с Романовой его совершенно не радовало. Это была вторая причина, по которой он вчера даже бы не стал вспоминать о своей архаичности. Его напарнице нужно было укрытие – и не в правилах Роджерса было бы не предоставить его. Ради этого он и в прошлом веке пустил бы её к себе, не думая ни секунды. А уж сейчас – тем более.
Разобравшись таким образом с первыми появившимися после пробуждения сомнениями, он, наконец, добрёл до ванной комнаты. Приняв утренний душ максимально тонкой струёй воды, стараясь не разбудить Романову её шумом, расчесавшись и одевшись во взятую из шкафа одежду, он, едва ступая по полу, направился в кухню, дабы приготовить им завтрак, попутно продолжая думать о событиях вчерашнего дня и о том поразительном спокойствии, которое почему-то им завладело.
Точка отсчёта, после которой это самое спокойствие в нём воцарилось, была им определена безошибочно – танец, ставший главной причиной его умиротворения. Танец, во время которого в нём пробудилось то, что казалось, замёрзло во льдах Антарктики больше чем полвека назад. То, что он испытывал к Пегги Картер… прежде. Ту жизнь она прожила до несчастливой старости – и доживала сейчас, он же – в той жизни – умер задолго до неё, в сорок пятом. А эта жизнь, как ему не было бы горько, была его и только для него. Пегги стала для него живым воспоминанием о предыдущей инкарнации. Инкарнации, качества и память, унаследованные из которой не давали ему нормально жить здесь, в двадцать первом веке. Каждый день, каждый час, каждая минута, каждая секунда здесь давались ему крайне тяжело, постоянно требовали от него борьбы с окружающим, совершенно чуждым миром. Радовало одно: дышать тут можно было точно также, благо, уровень кислорода не сильно изменился, да и еда с водой всё ещё были вполне удобоваримы для его желудка. Но люди… Да, они не изменились, но при этом стали совершенно другими, поменяли правила игры. И Стив сейчас, как никогда раньше, понимал фразу одного из героев Конан-Дойля: «Дорогой мой фон Борк, мы живём в век утилитаризма. Честь – понятие средневековое». Только в его случае на место слова «честь» нужно было ставить слово «доверие». Мужчина успел понять, что уж что-что, а такое качество, как доверчивость, ранее ему присущее, теперь стоило отбросить. Недавние события только лишний раз это подтвердили. С тех пор буквально с каждым человеком вокруг он обращался крайне осторожно, прощупывая почву и оценивая, пытаясь одновременно и расположить к себе, и понять, насколько собеседник был надёжен. Проникаться же доверием он и вовсе перестал. Исключением могли стать Сокол – верный, всегда готовый прийти на помощь соратник, и Наташа. Наташа, которая была единственной из всех Мстителей, которой он мог поведать то, что касалось не его супергероического альтер-эго, а его самого – Стива Роджерса. То, что было действительно личным. Воспоминания о Барнсе. Пропущенное свидание с Пегги. Ощущение тщетности всего того, что сделала его предыдущая инкарнация. Ощущение ненужности, ощущение потерянности, чужеродности в этом мире. Обо всём этом он мог рассказать только ей.
И что удивляло мужчину более всего, так это то, что она понимала его. Более того – она его даже поддерживала, пыталась обнадёжить, безошибочно определяла, что нужно сделать, что нужно ему сказать. Она прониклась им: цветок, подаренный вчера был самым прямым доказательством и свидетельством того, что она осознавала, что было для него важным.
Вместе с тем, роза была пусть приятным, но всё же дополнением к главному событию прошедшего дня – их танцу. И, казалось бы, думал Стив, выливая яйца на сковороду и наливая воды в чайник, ничего особенного в этом не было. Он вернул свой долг, она вернула свой. Но он прекрасно понимал, что что-то пробежало между ними в этот момент, и это что-то повлияло не только на него. Не только он в тот момент испытывал к партнёрше что-то особенное, что-то, чего он сам до сих пор не мог понять до конца. Романова в тот вечер тоже вела себя как-то по-особенному, совершенно не характерно для себя. Нежно, заботливо, почти наставнически. Без колебаний приняла его приглашение на танец. Включила музыку родом из его, а не её времени. Всеми усилиями создавала комфортную для него атмосферу. Но, всё же, даже эти умозаключения не объясняли главного. Почему Наташа, отношение которой к себе он до сих пор не разгадал, безумно красивая шпионка, но вместе с тем – такой же сверхсильный суперсолдат, как и он, разомкнула объятия далеко не сразу? Почему прижалась к нему так сильно, почти всем телом? Почему почти замерла у него на груди? Почему отстранилась так неохотно, словно вынужденно? Почему она будто бы не хотела? Стив этого не понимал. Быть может, это была очередная её игра. А быть может, что-то действительно к нему испытывала. Что-то большее, чем дружеская привязанность… Нет. Роджерс, отгоняя от себя эту мысль, встряхнул головой: о подобном слишком рано было думать. Он слишком плохо её знал, чтобы строить подобного рода догадки. Было слишком мало фактов, чтобы что-то утверждать наверняка.
Но те, что были, оспаривать было просто невозможно. Предыдущий вечер стал для него действительно особенным. Наташа действительно заставила его забыть обо всём. Атмосфера в квартире в тот момент напомнила ему его родной Бруклин. Тёплый, провинциальный, домашний Бруклин. Бруклин, с которым он распрощался семьдесят лет назад. Когда умерли родители и когда Баки, единственный на тот момент его друг, покинул его и ушёл на фронт. Тогда закончилось время домашнего уюта для Стива. Тогда он спел песню смерти над своим домом – только камень на дверь не поставил, а, может быть, и следовало. Тогда началось его долгое одиночество, периодически прерывавшееся сражениями на фронте и долгожданным воссоединением с верным товарищем. Увы, домашнюю обстановку на войне они воссоздать не смогли. И с тех пор не было Роджерсу покоя – до прошедшего вечера. То ощущение совершенно домашнего тепла, какая-то поразительно светлая обстановка, вернулись к нему – благодаря Романовой. Ему даже на минутку подумалось, что они стали – пусть и на короткий срок – подобием семьи. Семьи, в которой оба партнёра были абсолютно равны. Их взаимные ухаживания колебались в удивительном резонансе. Наташа не проявляла инициативу, побуждая его действовать. Вместе с тем, стоило ему начать хлопотать о ней, её показная слабость растворялась, она показывала свою внутреннюю силу, не давая ему повторить тех же ошибок, что он совершил на свидании с Шерон. И что более всего удивляло суперсолдата, так это то, что он даже не сопротивлялся этому. Он разделял ведущую роль в паре со шпионкой спокойно, быстро понимая, когда начинает перегибать палку, а когда, наоборот, нужно было проявить себя. И любой знак, любую, даже незримую, подсказку Романовой, он понимал безошибочно – чего наверняка не было в случае с Агентом 13. Равно как и Наташа давала ему поухаживать за ней, прекрасно понимая те нравы, в которых он был воспитан. И всё это создавало ту атмосферу, в которой Стиву было комфортно. Более того – комфортно, наверное, было не только ему. Он никогда до этого не видел ненапряжённую, спокойную шпионку, ведущую себя совершенно по-домашнему. Ему, конечно, могло показаться, что она тоже почувствовала, что между ними действительно сложилась краткосрочная пара… И скорее всего, показалось. Но всё же, тот факт, что ей было в тот момент так же хорошо, как и ему, казался ему достаточно близким к истине. Неужели она тоже… Нет, нет. Слишком рано было думать об этом, слишком рано.
Мысли Стива прервал шум воды в ванной, означавший, что Наташа тоже проснулась. Как раз вовремя, следовало заметить – яичница только-только дожаривалась, а чайник, засвистев, начал закипать. Разделив еду на две части и распределив её по тарелкам, налив чай, он поочерёдно донёс элементы завтрака в гостиную – единственное место в его квартире, где можно было спокойно поесть. Удовлетворившись, наконец, своей утренней работой, он спокойно откинулся в кресле, ожидая, пока Романова выйдет из ванной.
Долго пребывать в подобном состоянии, ему, конечно, никто не дал. Через пару минут – еда даже начать остывать не успела – шум прекратился, а вскоре Наташа вышла из ванной. Роджерс прекрасно слышал её приближавшиеся шаги, но всё равно поневоле вздрогнул, когда её ладонь неожиданно коснулась его головы, слегка взъерошив волосы в приветственно-нежном жесте.
- Доброе утро, Стив.
Взялась отыгрывать роль – изволь, доведи до конца. Романова твёрдо для себя решила, что избранный ей стиль поведения вчера был для её отношений с этим мужчиной пока наиболее оптимальным. Какую-то холодность или отстранённость проявлять не было смысла: для этого они за последние месяцы стали слишком близки. Создавать иллюзию семьи она пока не хотела. Во-первых, потому, что до этого пока точно не дошло, а, во-вторых, вводить Роджерса в заблуждение тоже не слишком хотелось. Наташа видела, как он к ней относился, но, вместе с тем, фраза «будь мне другом» не выходила из головы. Он пока сам не хотел близости между ними, и она не хотела идти против его воли. Она могла бы легко его соблазнить, но не хотела. Уж таково было её отношение к этому анахронизму: она сама предоставила ему право выбора, и пока он выбирал не её. Вернее, «ни её» - и ни кого бы то ни было другую. Она прекрасно понимала, что последний год его жизни всё и без того было слишком запутанно для суперсолдата, чтобы ещё и личную начинать. Но сейчас, в относительно спокойный период, это было вполне уместно. Стиву был нужен отдых.
А он им не пользовался, он не хотел отдыхать. Только закончилось их противостояние с Гидрой – как тут же Роджерс принялся искать своего старого друга. Он словно пытался что-то в себе скрыть, уйти от какой-то проблемы, поедавшей его изнутри.
К тому же, постоянно уклонялся от любых её реплик, касающихся слова «любимая» и «девушка». И в автомобиле, не ответив на прямой вопрос, и в лагере в Нью-Джерси, смотря на один из портретов, и на «могиле» Фьюри, сомнительно соглашаясь на её предложение пригласить Шерон на свидание. Хотя о самом свидании он распространялся вполне себе охотно, описывая всё детально, едва ли не посекундно. И вот это уже настораживало. Получалось так, что он просто не хотел, чтобы у него была девушка.
И Наташа с готовностью бы мысленно отпустила пару едких комментариев по поводу цвета любви напарника – если бы не вчерашний день. Сначала её буквально облили холодной водой, когда она узнала о его провале с агентом 13, а следом – подарили вечер, каких у неё давно не было, с тихой, семейной обстановкой и, она не побоялась бы этого слова, блестящими ухаживаниями. Блестящими – для Стива, разумеется. Он, конечно, оставался добродушно-неуклюжим, как и всегда в отношениях с ней, но, всё же, она, проведя с ним эти несколько часов, не смогла понять, как Картер могла не оценить такого джентльмена. Роджерс не был, конечно, принцем на белом коне, но если уж Наташу, склонную к кавалерам придираться, а свидание во многом затевавшую с целью наглядно показать Стиву его ошибки, он сумел удовлетворить, то либо Шерон слишком много от него хотела, либо героем не её романа он был. Чьего – шпионка ответить не могла.
Зато точно могла сказать, что не одного Стива поразил этот танец. Романова чувствовала, что он вложил в него всю нежность, которая только в нём была. И он действительно сделал этот эпизод их вчерашнего совместного времяпровождения приятным для неё. Она даже не хотела покидать его объятий после этого. Но, что было самым важным, так это то, что и он не горел желанием отпускать её. Наташа слишком хорошо знала мужчин, чтобы этого не почувствовать. И это навевало на определённые мысли. Мысли, согласно которым он испытывал чувства к лишь одной представительнице противоположного пола. К ней самой. Мысли эти она сразу же постаралась отогнать: не верилось Наташе, что он её полюбил – ей просто нечем было привлечь его: ни характером, ни поведением на заданиях. Внешностью? Наташа едва ли не фыркнула вслух. Роджерс определённо был не из тех, кто на это вёлся. Тем более, что за всё время их знакомства она пару раз уж точно выглядела соблазнительнее, чем во время их сотрудничества. А подозрительные взгляды она стала замечать только после того, как предстала перед ним в своём домашнем облике. И либо у Капитана Добродушие были какие-то свои представления о красоте, либо ключевой переворот в его мировоззрении случился уже позже, чем она спросила, кем ей для него быть. Ей очень хотелось бы в это верить, но вместе с тем, она всё также продолжала не понимать, чем могла заинтересовать бывшего напарника. Отказывалась верить в очевидное. И, вместе с тем, не могла отрицать, что он был первым мужчиной за долгие годы, если не за всю её жизнь, с которым ей было приятно не только работать, а находиться, с которым она могла не носить свою обычную маску. С ним она могла быть самой собой – не лишённой недостатков, сильной, но всё же, не железной, Наташей Романовой, которая порой просто хотела положить голову на грудь близкому для неё мужчине и долго стоять, обняв его. Но что он чувствовал к ней? Дружескую близость, или что-то большее? Шпионка хотела это узнать и определённо хотела побыть рядом с ним подольше. Как и он, она почувствовала, что вчера в этой квартире между ними случилось действительно что-то особое, и желала это ощущение продлить. А для этого требовалось нахождение рядом со Стивом. Следовательно, требовалось продумать план, как напроситься к нему в спутницы и не выглядеть при этом особо навязчивой. И у Наташи не было бы с этим проблем, если бы объектом сопровождения был, к примеру, Клинт. Она бы просто спросила в лоб, куда и когда он собирается. Но говорить ей пришлось бы со Стивом, которому не следовало знать о её новом к нему отношении. А значит, нужно было тщательно подбирать слова. И, как бы это не было поразительно для неё самой, Романова чувствовала себя нерешительной рядом с мужчиной, как никогда до того. Это было непривычно для Наташи, и она надеялась, что успеет найти выход до того, как наступит пора ей уходить. Злоупотреблять гостеприимством Роджерса она уж точно не хотела. Пока же оставалось доигрывать роль, надеясь, что суперсолдат сам сделает первый шаг.
- До-о-оброе, - рассеяно протянул Стив, и шпионка подумала, что зря на это надеялась. Капитан Добродушие выглядел растерянным, как никогда. Он действительно был выбит из колеи таким её поведением. Неужели он ошибался? Неужели она… нет, нет, не может быть… Он был готов поклясться, что в этот момент его прошиб озноб. Наташа что-то к нему испытывала? Или опять играла? Роджерс склонялся ко второму варианту, но надежда на первый его не покидала. Он хотел ошибаться в своих догадках – и действительно ошибался. Проблема его была в том же, что и у Наташи – не хватало решимости. С той лишь разницей, что для него это было вполне традиционно. Бесстрашный солдат на поле боя, сейчас он робел, словно лишился своей груды мышц, словно снова был маленьким мальчишкой. Словно снова на дворе был сорок первый. Словно снова он был влюблён. – Я тебя разбудил?
- Нет. Я привыкла рано вставать. Хотя акустика у тебя в квартире просто прекрасная. Щит выдал самое лучшее жильё символу нации, - в голосе Романовой прозвучали нотки сарказма. Злая ирония, правда, быстро сменилась на нежность, стоило женщине увидеть растерянное лицо Стива, не отошедшего ещё от её дружеского жеста.- Как спалось?
- Хорошо, - улыбнулся Роджерс. – Ты как? Тебе было удобно?
- Да. Спасибо, что отнёс, - она не стала вставлять ремарку про то, что он мог бы лечь рядом. Не та была ситуация, и играть с ним ей не хотелось. Времени не было. Полежать вместе они ещё успеют – если он, конечно, соизволит взять её с собой в путешествие. В этом ведь была и практическая необходимость. Она послевоенную Европу знала куда лучше него, а значит, могла помочь в поиске бывших нацистских логовищ, да и прикрывать спину суперсолдату уже привыкла. К тому же, в Америке оставаться она точно не хотела. Тем более, одна – против всех спецслужб Штатов. Как это не парадоксально звучало, за спиной Стива было то самое дно, на которое ей сейчас более всего хотелось залечь. И она надеялась, что его ей предоставят.
- Не мог же я оставить тебя на кресле.
- Зато есть начать уже успел.
- Неправда. Всё дожидается тебя.
- А если бы я проснулась позже?
- Разогрел бы в микроволновке.
- Логично, - вздохнула Наташа. – Ну что, может, начнём уже? Я уже соскучилась по холостяцким завтракам.
- Давай.
Несколько минут прошли в полном молчании и поедании яичницы. Но мыслительная деятельность не прекращалась что у Романовой, что у Роджерса. Стив каждую секунду хотел предложить подруге поехать с ним, но каждую секунду его останавливала боязнь отказа. Он тянул время, прекрасно понимая, что в следующий момент времени уже могло стать слишком поздно. Порой ему казалось, что так было бы и лучше, что пребывание в неведении и постоянные укоры в свой адрес о том, что не успел спросить, были для него оптимальнее, нежели боль от отказа Наташи. Порой же он, наоборот, думал о том, что покинуть Штаты вместе с ним было наилучшим выходом для неё, учитывая то, какое количество человек теперь её разыскивало. Потом, он же её не в ЗАГС приглашал, а на поиски – не как любимую, как хорошую подругу, не более. И с этой точки зрения шансов на успех у него действительно было очень много. Вот только присутствие шанса на проигрыш, да и неосознанная боязнь отказа делали своё дело. Роджерс медлил.
Романова же ждала его предложения. Она не задавала вопрос в лоб, потому что ей нужно было понять уровень стремления суперсолдата быть рядом с ней без её подталкивания. Он должен был сам сделать свой шаг к ней. Ответный уже был приготовлен.
И взаимное молчание так и продлилось бы до конца их завтрака, если бы Наташа, наконец, не решила насыпать ему почву под ноги – ту маленькую точку опоры, с помощью которой он мог бы проделать усилие, для него равное переворачиванию Земли. Во всяком случае, она на это надеялась.
- Так где ты, говоришь, продолжишь поиски?
- В Европе. Тот материал, который ты мне дала, указывает именно в том направлении.
- Германия?
- Нет. Благодаря нашим стараниям на её западе и вашим солдатам на востоке там всё было зачищено ещё во Вторую Мировую. Вряд ли там найдётся что-то полезное. Так что, я думаю, искать нужно ближе к вашим границам. В Польше или Прибалтике. Но тут есть одна проблема.
- Какая?
- Я совсем не знаю Польшу и Прибалтику, не помню основные очаги военных действий там, а следовательно – и отделения Гидры. У меня даже времени не было, чтобы проштудировать исторические архивы. В общем, Наташа…
- Что?
Молчание. Что хотел сказать ей Роджерс? Попросить ?
- Что, Стив?
Сейчас или никогда, но он должен задать этот вопрос. Он не простит себе, если не сделает этого.
- Я хотел бы тебя попросить помочь мне. Ты поедешь со мной?
Стив замер в ожидании.
- Я согласна, - ответила Наташа.
Два выдоха. Громких, отчётливо слышных. Две улыбки. Тёплых, нежных.
- Спасибо. Только тут есть одна проблема…
- Какая?
- У меня билет на рейс уже на завтра. Я боюсь, там все места уже заняты.
- Я тебя умоляю. Предоставь это мне. Скажи номер рейса и своё место.
- Я так сразу и не вспомню…
- Где у тебя билет?
- Перед компьютером лежит. Сейчас принесу.
- Отнеси лучше посуду в раковину, - допивая чай, произнесла Наташа. – Я пока посмотрю, хорошо?
- Конечно.
- У тебя же там есть листок, где можно всё это записать?
- Да, по-моему.
- Отлично.
Романова встала и пошла в её комнату. Проводив её взглядом, Роджерс взял в одну руку тарелки, в другую – чашки и направился в кухню. Открыв кран, он приступил к мытью посуды. Много времени ему не потребовалось – за минут пять дело было сделано, причём большую часть этого срока заняла сковорода. Закончив с ней, Стив, сполоснув руки, услышал в коридоре квартиры шаги. Наташа уже была готова уходить и теперь стояла в дверном проёме, дабы попрощаться с ним. Вытирая ладони полотенцем, суперсолдат подошёл к ней.
- Уже уходишь?
- Да. Нужно подёргать за ниточки, чтобы получить билет, - она ненадолго остановилась. – Я бы осталась, Стив. Вчера был прекрасный вечер. Спасибо тебе.
- Тебе спасибо.
Они стояли друг напротив друга, не зная, как прощаться. Женщина не хотела уходить, мужчина не хотел, чтобы она уходила. Они всё ещё были под властью вчерашнего вечера и мыслей о грядущих долгих совместных поисках, всё ещё кружились в том танце, всё ещё не помнили о том, что их привело в тот вечер друг к другу. Они всё ещё были счастливы, и разрушать это счастье не хотелось никому. Тем не менее, шпионка понимала, что ей нужно было уйти, равно как и то, что первый шаг обречена делать она.
- Ну что ж, мне пора. До завтра, Стив.
Она слегка приподнялась на носках, поцеловала его в щёку - и уж было развернулась, приготовившись слушать ответное прощание, как вдруг почувствовала, что её аккуратно схватили под локоть.
Определённо, это входило у него в привычку.
- Наташа…
- Что случилось?
И стоило ей это произнести, как её притянули к себе и прижали руки суперсолдата. Объятьям его было трудно сопротивляться не только из-за того, что в них он вкладывал чудовищную физическую силу, но и всю свою нежность. Романова, почувствовав, как он зарывается носом в её парик, будто пытаясь пробиться сквозь него к настоящим волосам, как он аккуратно проводит рукой по её спине, не могла удержаться от того, чтобы в очередной раз прикоснуться ладонью к его голове, взъерошивая только-только высохшую его шевелюру. Они простояли так недолго – всё же, Роджерс понимал, что ей нужно было идти. Обнять её он успеет – а теперь нужно было отпустить подругу, дабы та сумела-таки добыть билет на рейс.
- До завтра, - размыкая кольцо рук, произнёс Стив, улыбнувшись ей напоследок и пройдя вслед за шпионкой, дабы закрыть за ней дверь. Последним, что он увидел в проём, была ответная улыбка.
А следом его настигли, наконец, собственные мысли. Что на него нашло? Что побудило поступить так? Наверное, радость и счастливое окончание долгих сомнений. Наташа согласилась поехать с ним в Европу. Согласилась быть с ним – и даже не подавала признаков сопротивления, когда он обнял её. Но, что поразило его более всего – так это, пожалуй, то, что она отвечала ему не вынужденно-формально с внутренним нежеланием. Наоборот, как ему казалось, она была совершенно не против такого его поведения, она принимала эти правила игры. И это вселяло в него определённую надежду. На то, что, быть может, в этот раз его чувство не останется неразделённым, его ухаживания – сведёнными к нулю. Если он сейчас чего-то и просил у высших сил, так это о том, чтобы в ходе их поисков не произошло ничего сверхъестественного, никаких потрясений для всего мира. Он не желал, чтобы очередная миссия их в качестве героев-спасителей прервало то, что, как он хотел думать, просыпалось между ними. Но пока ему оставалось только надеяться и верить, что Романова действительно достанет билет. Сам он повлиять на этот процесс не мог никак. И, что было хуже всего, у него даже не было её телефона – старый она выбросила при нём, уходя с Арлингтонского кладбища после окончания войны с Гидрой, а номер нового спросить забыл. Его, впрочем, вообще могло и не быть: в уходе от гонящихся за ней спецслужб он был бы только помехой. На его отсутствие указывал и другой факт: номер его рейса и места она записывала на листке, что указывало на полное отсутствие каких-либо гаджетов, не только мобильного. А значит, связаться с ней не было совершенно никакой возможности и всё, что ему оставалось делать, так это двигаться по намеченному маршруту действий до той поры, пока самолёт не взлетит.

***

И пока Роджерс находился в томительном ожидании, Романова, выжимая всё, что было можно, из арендованной машины, мчалась в Нью-Йорк. Для неё время шло неприлично быстро. Нужно было практически мгновенно задействовать все связи, что были у неё в авиации и любой ценой достать билет на этот рейс.
Наташа старалась думать как можно меньше, отдавая предпочтение слежению за дорогой: любая лишняя мысль – и на такой скорости с лёгкостью можно было бы слететь в кювет. Тем не менее, получалось не отвлекаться у неё не совсем хорошо. Чувство какой-то странной эйфории захлестнуло её. Она достигла того, чего хотела – не просто получила согласие Стива на совместные с ним поиски, но более того – он сам предложил ей поехать с ним. Не без «подсказки», конечно. Но всё же, она была снисходительна к суперсолдату – природная скромность и застенчивость не позволили бы ему начать разговор и следом ещё и в лоб попросить поехать вместе с ним. Ему нужна была помощь. Как и всегда в отношениях с ней, он нуждался в поддержке, чтобы сделать шаг вперёд, чтобы приблизиться к ней ещё чуточку сильнее. Это было чертой ещё совсем юноши – и уж явно не той ста девяностосантиметровой глыбы, которой он являлся внешне. И именно это противоречие, пожалуй, более всего её в нём привлекало. Он был человеком из века, где женщины только-только заканчивали становиться равноправными членами общества, при этом как никто другой нуждающимся в сильной представительнице противоположного пола, к тому же, умеющей понять, когда нужно подставить ему плечо, когда ему, практически непобедимому суперсолдату, нужна была помощь. Не в боевых операциях, нет – в его обычной жизни, когда он не был этим самым непобедимым суперсолдатом, а Стивом Роджерсом, вечно стесняющимся и слишком скромным пареньком. Но стоило появиться хоть какой-то опасности, как он тут же становился настоящей стеной, закрывавшей собой всех его союзников, стеной, смело принимавшей на себя удары во имя справедливости и всеобщего блага. Наташа поняла это во время событий, предшествовавших падению Щита и последовавших за ним.
Но главным сейчас было для неё то, что он всё же предложил ей поехать вместе с ним. Она была права в своих догадках – суперсолдат действительно испытывал к ней что-то явно большее, чем просто дружба или доверие. Иначе не было бы этих прощальных объятий, на которые в прошлый раз он так и не решился.
Зато она поцеловала его в щёку на прощание уже второй раз. И если она была правильного мнения о Роджерсе, то он должен был догадаться, что она этим хотела сказать. Она привязалась к нему, и возможность побыть рядом с ним странно согревала её изнутри. Ей действительно было приятно находиться с ним – человеком, которому она доверяла, и который доверял ей. Она хотела быть рядом с ним, с этой горой мускулов, внутри которой прятался изрядно побитый жизнью, полуповзрослевший, но всё же столь наивный ребёнок, не испорченный ни войной, ни изменением во времени, ни осознанием бесполезности всех своих прошлых трудов. Взгляд Стива, пусть и начавший тускнеть от усталости, оставался всё таким же светлым, смотрящим на неё, особенно после вчерашней сцены на кладбище, особенно тепло. И именно эта теплота была самым главным для неё в нём сейчас. Она видела, что он стал относиться к ней абсолютно по-другому, да и сама усматривала в нём уже не просто союзника. Верного друга – так уж точно. Или кого-то больше, чем просто хорошего товарища? Она не знала. Это ощущение нужно было проверить временем. Но предпосылки к прогрессу в их отношениях определённо были. Теперь оставалось посмотреть, во что они смогут развиться. Во всяком случае, Наташа чувствовала, что и в ней просыпается что-то новое по отношению к Стиву. А для того чтобы понять, что именно, ей нужно было взять этот злополучный билет. Дальше – дело техники. Долгое времяпровождение вне задания должно было поставить все точки над «i».
4 сентября 2012 года, 13.00.
Аэропорт Ньюарк Либерти, Нью-Йорк, США. Салон самолёта Boeing 757-161, рейс UA124 «Нью-Йорк-Берлин» компании United Airlines.
В полдень следующего дня Стив, пройдя все круги таможенного ада и паспортного контроля, благо, что лицо его узнавали везде, сидел в уютном кресле, облокотившись на иллюминатор. Рука его подпирала подбородок, пальцы второй нервно барабанили по коленке. То и дело закрывающиеся глаза свидетельствовали о состоянии недосыпа, а сам он был весьма близок к тому, чтобы начать грызть ногти. Суперсолдат был откровенно обеспокоен, а причин тому было две, причём взаимосвязанных – пустота на соседнем месте и время, оставшееся до взлёта – пятнадцать минут. И, что было вполне естественно, обе они были связаны с Наташей. Именно её отсутствие и заставляло так сильно волноваться Роджерса. Какие только мысли различной степени мрачности не появлялись у него в голове в этого время. Разум твердил ему, что всё это – пустое, что напарница, быть может, просто не успела дёрнуть за нужную ниточку.
Вот только это было для него хуже всего. Видеть Романову рядом с собой для него значило прежде всего иметь прикрытую спину и человека, на которого можно было бы положиться, а в данной конкретной ситуации – так ещё и единственного возможного гида в путешествии, которое он задумал. О том, что он просто хотел ещё раз увидеть эти волосы, эти глаза, это лицо, эту фигуру, так и вовсе упоминать, наверное, не стоит. В этом, наверное, была главная причина его волнения - справиться с ландшафтом и местной спецификой расположения баз Гидры он бы, пожалуй, и смог, но прежде всего, ему хотелось побыть рядом с подругой, хотелось встретиться с ней, обнять хотя бы приветственно, почувствовать хоть на секунду её тело. Тем более, что намечаемый маршрут, судя по добытым ей же материалам, обещал им далеко не один вечер совместного времяпровождения. Упускать этот шанс Стив крайне не хотел. К тому же, Наташа в последние месяцы стала слишком ему близка, чтобы не возникал подсознательный страх. Особенно учитывая то, какие силы преследовали её в последнее время.
Тем временем, минуты неумолимо утекали. За пять минут до вылета, когда Роджерс уже отчаялся, в салон вошла брюнетка в очках, одетая в белую кофту, бежевые брюки, нелепую широкополую шляпу и туфли на громадных каблуках. В руках у неё была маленькая дамская сумочка, а передвигалось это нечто вполне себе уверенно. Хотя Стиву от этого было далеко не легче. Особенно когда почти опоздавшая на рейс пассажирка, неловко обойдя мужчину, сидевшего в их ряду ближе к коридору, столь же неловко села рядом с ним, положив свою кладь на колени. Это значила одно – Наташа не успела. Или же…
- Извиняюсь, сэр. Я вас не задела? – обратилась к нему женщина.
- Нет, - он, улыбнувшись, выдохнул: перед ним была Романова собственной персоной.
- Делаешь успехи. В этот раз только заговорить пришлось, - она вдруг замолчала, увидев его не отошедшее от состояния обеспокоенности лицо. – Стив, подожди. Ты что, думал, что я не приду?
- Я боялся, - шёпотом ответил мужчина
- Как не стыдно, Роджерс, - шутливо цокнула шпионка. – Я когда-нибудь не являлась на место вовремя?
- Лемурианская Звезда.
- Мог бы и подыграть. Я тоже это помню, между прочим, - будто обидевшись, проговорила она и наигранно отвернулась в сторону.
- Прости.
- Проехали, - пристёгиваясь, произнесла Наташа. – Как спалось?
- Хорошо, - не желая лишний раз тревожить подругу из-за себя, ответил суперсолдат. Ещё бы голос его не был заспанным – было бы совсем хорошо. – Ты как?
- Так же, как и ты. Никак. Всю ночь пробегала из-за этого билета. А ты-то чего не спал?
- Не знаю. Мне девяносто лет. Может, от возраста, - улыбнулся Стив, пытаясь перевести всё в шутку. Получилось плохо – Романову ответ не удовлетворил. Фыркнув, она продолжила допрос:
- Плохое оправдание. Вторая попытка.
- Я действительно не знаю, Наташа, - не говорить же ей в самом деле, что дело в ней и что она уже второй день не выходит у него из головы?
- Тяжёлый случай, - кого он обманывал? Её, что ли? Дохлый номер, Роджерс, дохлый номер. Она прекрасно видела, что за причину бессонницы он скрывает. Он не спал из-за неё и потому что её не было рядом с ним, теперь это было столь же очевидно, сколь и настораживающе. У неё давно такого не было, как и у кого-либо рядом с ней. Похоже, тот вечер действительно запал ему в душу. Что ж, он был не одинок – она, в конце концов, тоже провела бессонную ночь. По другой причине, разумеется. Но что из-за него – это точно. Так что теперь можно уверенно сказать, что они были в расчёте. – Ладно. Ты предположительно понимаешь, где мы начнём поиски?
- Я хотел начать в Калининграде. Там, вроде бы, была одна из главных штаб-квартир Гидры на Восточном фронте.
- Вот именно. Одна из главных. Я не думаю, что она осталась не замеченной НКВД. Так что теперь там либо ничего нет, либо наши спецслужбы. Нам нужно то место, где точно не стали бы искать. Причём не стали бы искать именно Гидру.
- У тебя есть идеи?
- Есть. Несколько документов из твоей папки указывают на Кентшин. Маленький городок в Польше, о котором мало что было бы известно, если бы не одно очень важное обстоятельство.
- Вольфсшанце, конечно же! – едва удержался от крика во весь голос Роджерс, вспоминая, что именно там находилась едва ли не главная ставка высшего немецкого военного командования на Восточном фронте.
- Именно. А кто станет теперь искать Гидру там, где был Гитлер и там, где очень долго власть держал СССР, не допуская Щит?
- Никто. Что ж, значит, Кентшин. Спасибо.
- Не за что. Кстати, Стив, если хочешь, можешь тоже прямо сейчас помочь мне, - произносила она, снимая парик. Мысленно улыбнулась: «А ты хочешь, я в этом уверена».
- И как же?
- Я хочу спать. Можно воспользоваться твоим плечом?
- Пожалуйста, - склоняясь к ней, ответил мужчина.
- Нет уж, извините. Так просто ты не отделаешься. Обними меня за плечо, - ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться ей. – Вот, так лучше, - прижимаясь к нему настолько, насколько это позволяли ремни, проговорила Романова. – Тебе удобно?
- Не совсем подходящее слово, - утыкаясь носом в её, наконец, настоящие волосы и закрывая глаза, ответил Роджерс.
Самолёт едва успел начать взлёт, как они, мерно и засопели в объятиях друг друга. Наконец-то они оба могли спокойно заснуть: ведь теперь они были вместе.

@музыка: Пикник - Чужестранец; Пикник - Здесь живут дома-колодцы;

@темы: Marvel Comics, фанфик, Стив Роджерс, гет, джен, Наташа Романова, Мстители